Бюрократия как признак недоверия
Расскажу о том, как иногда утекает моя мысль от абстрактных вещей, не связанных с реальностью, к более биолого-реальным (от профессиональной деформации никуда не деться) вопросам и проблемам. В дороге и другие относительно свободные для головы моменты, продолжаю развивать моделирование, в том числе об устройстве научно-исследовательского института. И думал я о том, как мне устроить работу НИИ и о прочих деталях. Вот как перескакивала моя мысль, какие интересные ассоциации возникали. Постараюсь рассказать так, как я придумывал (а потом думал) для себя.
Когда будет хотя бы частично готово помещение института, я начну искать сотрудников. Кого бы я хотел видеть у себя в НИИ? В первую очередь знакомых, которых я знаю не только как учёных, но и как людей. Предложил бы им хорошие условия (подробности не раскрываю, они не имеют отношения к теме) и должности, в том числе руководящие: от зам. директора по науке до завлаба. Они бы нашли себе сотрудников, которых приняли бы после собеседования и испытательного срока. Конечно, у меня есть свои критерии отбора сотрудников и те, кто найдены не мной, должны подходить под эти критерии. Но я могу их сформулировать и доверить контроль тем, кто занимается кадрами. Кстати, на позиции директора и прочего аппарата — я бы не стал приглашать биологов, нашёл бы специалистов-управленцев, которые бы зависели от учёных, то есть директор бы во многом ограничивался своим замом по науке, который будет говорит что нужно, а директор будет только реализовывать это.
Но вернёмся к науке. Чем будет заниматься институт? Есть несколько направлений, которые я бы хотел развивать, но пусть конкретнее решают те, кто собственно будет работать, задам только общий вектор и буду участвовать в обсуждениях и выработке научных решений и выводов. А что делать с финансированием? Исходной точкой моделирования является факт практически неограниченных финансов, следовательно, это не очень существенный вопрос: нужны деньги на эксперимент — будут выделены. И тут понимаю, что нет необходимости вводить строгую отчётность, грантовую конкурсную систему и прочие виды контроля, какие я наблюдаю в нашем университете. Не потому, что денег много, а потому что я доверяю тем, кто работает, я уверен, что они потратят на то, что нужно. Я знаю, что эти люди, которые могут из своей зарплаты тратить на реактивы даже когда мало получают, а уж если я им смогу обеспечить достойную зарплату и условия, они точно не будут тянуть всё в свой карман.
На этом моё моделирование прервалось, потому что я ухватился за эту интересную идею. Ведь и правда — проверять и контролировать нужно только тогда, когда ты не доверяешь.
Ещё бы! Как тут доверять другим, когда сам готов утянуть и распилить всё, что попадётся под руку. Потому и придумывает наше руководство различных уровней всевозможные контроли. Не думаю, что это единственная причина, но одна из важных. Не дать другим украсть то, что планируешь украсть сам. Конечно, набрать 100-150 надёжных людей в институт проще, чем в большой университет, но всё же…
Тут ассоциативная память напоминает мне о биологической теме, которая сильно напоминает эту проблему: вечная как сама жизнь борьба альтруистов и эгоистов. Они понимаются в том плане (больше всего исследований сделано на одноклеточных — бактериях, колониальных грибах), что альтруисты готовы жертвовать собой ради блага всей популяции, а эгоисты используют всех для того, чтобы питаться и размножаться с минимальными затратами. Если в колонии только альтруисты (нереально редкий, искусственный вариант), то, за редким исключением, организмы очень успешно питаются и размножаются, борются с неблагоприятными условиями среды. Все получают плюсы от всеобщего альтруизма. Но в таких райских условиях быть эгоистом крайне выгодно. Представьте себе, что вы единственный вор в большой деревне, где все ваши соседи трудолюбивые и зажиточные крестьяне. Вам незачем весь день трудиться в поле, вы можете легко украсть всё необходимое быстро и легко. Ситуация кардинально поменяется, если ворами в деревне будет половина населения. С одной стороны, будет сложнее красть потому, что может оказаться, что в доме, куда пришёл вор, уже «всё украдено до нас». С другой стороны, и грабительство будет не так выгодно, так как трудолюбивые крестьяне не будут так зажиточны, и у них будет меньше стимула богатеть — всё равно украдут нажитое. Благосостояние падает как у честных тружеников, так и у воров, быть вором становится менее выгодно. Мы не учли ещё одно важное следствие засилия воров: крестьянин не будет стараться много скопить до тех пор пока не придумает замок, который убережёт его от воров. Когда мало воров, нет смысла в замках — траты на его создание и установку больше, чем то, что он спасёт (вероятность кражи мала). С замком опять станет выгодно быть трудолюбивым, но через некоторое время, когда из-за обилия замков станет мало воров, один вор придумает отмычку и баланс снова сместится в пользу эгоистов. До тех пор, пока альтруисты не придумают новый способ борьбы. Или может произойти так, что эгоистов станет слишком много и популяция погибнет полностью. Вечная гонка вооружений, бег на месте по принципу Чёрной королевы.
В нашем обществе наблюдается точно такая же картина, только, мне кажется, наши эгоисты ещё эффективнее роют себе яму, борясь как с другими эгоистами, так и с альтруистами — лучше чтобы их было меньше, они мешают воровать. На уровне университета это заключается в том, что они создают максимум условий, чтобы те, кто делает реальный продукт (науку, образование), теряли желание работать, и просто не имели такой возможности. Если в природе альтруисты трудятся, чтобы защитить себя от эгоистов, тратят на защиту, то у нас нужно ещё потрудиться, чтобы иметь возможность делать свою любимую работу. Люди любят ставить всё с ног на голову.
В заключение хочу сказать, что мой опыт позволяет заключить, что советский строй создал научные сообщества с малой долей эгоистичных людей, значительно меньшей, чем в других областях или чем в европейской науке. Научно-образовательный сегмент общества сформировался так, что там было невыгодно (в самом широком смысле) быть эгоистом и там собирались замечательные альтруисты. Сейчас это субпопуляция сильно разбавляется, в том числе европейскими подходами, например, конкурсными выборами кандидатов на ставку, к которым эгоисты приспособлены значительно лучше. Из всего этого следует вывод: образование и наука в СССР были более альтруистическими (и доверительными), а значит и более эффективными, не было трат на борьбу с эгоистами.
Вот к каким рассуждениям приводит простое развлекательное моделирование.
P.S. Одним из следствий недоверия подчинённым может быть стратегия неперераспределения обязанностей, о которых я говорил тут.