Порванный канат современного общества
Прежде чем перейти к заглавной теме, к собственно нашему обществу, зададим несколько биологических вводных, чтобы было на что упереться. Не совсем вводной, но базисом является то, что мы произошли от обезьян, или даже так: мы с современными обезьянами имеем общего предка, который тоже был обезьяной, приматом. Исходя из этого, мы имеем много общего с млекопитающими в целом, в том числе особенности поведения, закономерности реакции. Модели построенные на млекопитающих и, даже на бактериях, могут быть распространены на нас, людей, лишь с небольшими изменениями. С этим можно, и иногда нужно, аргументированно спорить, но многие случаи уже научно доказаны.
Первое — нужно определить понятие «альтруизм». В биологии он несколько отличается от этического понятия. Альтруист — тот, кто жертвует своей приспособленностью, репродуктивным потенциалом ради приспособленности других. У альтруиста потомства меньше или оно слабее, чем у тех, кто получает «помощь» альтруиста, или тех, кто не участвует в этих играх. Спасатели, пожарные, которые жертвуют своим здоровьем и жизнью ради здоровья и жизни других — отличные примеры альтруизма. Или пчёлы, рабочие муравьи. В популяциях, где есть альтруисты, всегда возникают эгоисты, которые оказываются более приспособленными, как раз за счёт присутствия альтруистов. Следовательно, постепенно альтруисты вытесняются эгоистами, но есть, как всегда, исключения, о которых и пойдёт речь.
Одно из объяснений того, как выживают альтруисты, называется парадокс Симпсона. Он заключается в том, что если мы берём популяцию с некоторой долей альтруистов (все остальные эгоисты), и делим на множество небольших субпопуляций, причём случайным образом, так чтобы доля альтруистов в субпопуляциях была сильно различающейся. Тогда, после недлительного развития субпопуляций, оказывается, что общая доля альтрустов выросла, хотя в каждой субпопуляции их стало меньше, чем было в начале, сразу после отделения. Это связано с тем, что популяции с большим процентом альтруистов растут быстрее. Математические выкладки выглядят красиво, но бывает ли такое в реальности? Мне кажется, да. Вспомните эпоху географических открытий, колонизации Америки, Африки, Австралии, Сибири. Много небольших групп людей по разным причинам отделялись от общей популяции и начинали полунезависимое существование. Если они успешно приживались, то от них могли образовываться новые группы, которые уходили ещё дальше от европейской цивилизации. А успешными чаще всего бывают группы, где много альтруистов.
Но вот уже много лет мы не покоряем новые миры, не осваиваем новые территории, значит, популяции наши вполне стабильны по площади и, важно, существуют уже несколько поколений относительно стабильно. Это означает, что парадокс Симпсона перестал существовать и эгоисты активно вытесняют альтруистов, получивших свой шанс в эпоху перемен.
Однако, есть и другой интересный способ поддержания численности альтруистов — модель «вложенного перетягивания каната». Внутри популяции особи перетягивают канат и у эгоистов это получается лучше, но и популяции перетягивают канат между собой. И у кого лучше получается последнее, кто получает большую долю пирога? Как мы уже рассматривали — у тех популяций, где больше альтруистов. Просто потому, что акт альтруизма повышает общий репродуктивный потенциал популяции. А значит при существенном межгрупповом отборе альтруисты, косвенно, получают преимущество — именно их популяции выигрывают. Такая ситуация, мощный межгрупповой отбор, явление значительно более распространённое, чем парадокс Симпсона. В чём он проявляется у людей? Наиболее ярко — в виде воин. Война — прямая конкуренция популяций за, прежде всего, ресурсы, в том числе, за территорию. Конечно, есть много мирных вариантов конкуренции, причём незначительно менее острых. На исторических примерах хорошо видно, как внешний враг, внешняя агрессия сплочает народ, сподвигает людей на подвиги — чистой воды альтруистические поступки в пользу популяции, её выживания. Причём часто подвиги совершают молодые люди, без детей. Если есть случаи, часто оказывается, что они относительно мало страдают от потери родителя — общество признаёт пользу подвига и поддерживает детей, тем самым показывая, что самопожертвование связано с малыми потерями для особи. Результативная война может приводить к социальному всплеску — стало больше людей, избравших альтруистическое поведение, что создало больше возможностей активным членам общества. Это может происходить даже без захвата существенного количества ресурсов. То есть война может освежать популяцию, давать ей новый импульс к развитию. Интересно, что даже проигрыш в войне может привести к расцвету, что мы наблюдали, например, в Японии. Какая страна сейчас в Европе наиболее экономически успешная? Относительно молодая Германия, которая стала единой только недавно (с исторической точки зрения).
Но человек обладает разумом, настолько развитым, что начинает его использовать против себя. Руководству страны очень удобно заявлять, что со всех сторон враги, внешний враг постоянно задумывает что-то плохое, нужно сплотить ряды, чтобы выстоять и победить, нужно забыть о личном и думать об общем. В годы Второй Мировой это действительно было актуально и необходимо, однако, если это твердить постоянно, да ещё так, что народ верит, то плюсы такого поведения исчезают. Всё просто: большинство активных людей совершает многочисленные акты альтруизма, то есть снижают свой репродуктивный потенциал, ради вымышленной цели, ради борьбы с ветряными мельницами. Эгоисты получают возможность расцвести, но пропаганда их тоже принуждает жертвовать, что они делают совсем не рьяно. В итоге общий репродуктивный потенциал популяции падает, она самостоятельно начинает вымирать, без чьей-либо помощи. Да, такой популяцией проще управлять, получать нужные результаты в ближайшем времени, но на более длительных промежутках выходят сплошные минусы. Всё потому, что польза от альтруистических актов идёт не в сторону большого количества людей, а в сторону тех немногих, кто не хочет увеличивать приспособленность популяции, а если и захочет — не сможет из-за малочисленности класса. Или пользу вообще получают только неодушевлённые объекты.
При нормальной ситуации, которая бывает в природе, временное падение приспособленности приводит к дальнейшему всплеску, так как популяция получает новые ресурсы, территории, или просто обновляет генофонд, но когда враг, конкурент, выдуман и противостояние ему длится чрезмерно длительное время, всплеску неоткуда взяться, идёт только истощение. Получается, что неразумное использование животного мышления может привести к деградации популяции без внешнего воздействия, чего не бывает у животных с менее развитым мозгом (деградация популяции у них бывает, но не по этой причине). Мозг дал нам большое преимущество перед большинством существ, но им нужно пользоваться разумно, рационально.