Одежды цвета ничего
Этические нормы тренируют фантазию, считал Джимбо. Особенно часто он об этом думал, и фантазировал, в метро и на скучных общих совещаниях, где много народу, а голова по делу ничем не занята.
На улицах процентов девяносто, как примерно посчитал Джимбо, постоянно носили непрозрачные этические щиты, на собраниях процент иногда доходил до девяноста пяти. Когда не видишь даже лиц соседей, фантазия разыгрывается на полную. Можно попытаться представить, в чём сегодня начальница отдела сортировки или главный ветеринарный врач — Джимбо их несколько раз видел с прозрачными щитами и увиденное ещё как понравилось. Секретаршу босса Джимбо никогда не видел, интересно, а сам босс её видел (может быть даже трогал)? Судя по голосу, если он, конечно, не изменённый, там должно быть огого что. То есть соответствует уровню босса.
У Джимбо были простые мечты, он вообще простой парень во всём. Научиться смотреть через этические щиты — и он будет счастлив. Он был уверен, что каждый раз как он едет в метро, кто-то в его вагоне едет голым. И безумно хотел узнать кто и взглянуть, пусть издалека, на этого человека.
В метро, особенно на эскалаторах, Джимбо задумывался о том, как быстро меняется жизнь. Ещё десять лет назад поездки в метро представляли собой что-то совершенно иное, чем сейчас. Он ещё помнил те поездки, но смутно, был ещё совсем маленьким и смотрел на мир совершенно иначе, другим интересовался — машинками, а не куколками. Тогда ещё все ездили открыто, в своей одежде, со своими причёсками, украшениями, девушки — макияжем. Все были такими, какими хотели быть, ну или почти такими, как хотели. Чем нарушали права окружающих — как теперь считается.
Сначала решили, что грязные, старые одежды оскорбляют окружающих, но нет возможности всех одеть в чистое и новое, а потом ещё и заставить в этом ходить, регулярно стирать и менять. Потом решили, что дорогая одежда, украшения оскорбляют окружающих, которые не могут себе этого позволить. Различные варианты причёсок стали оскорблять или унижать различные группы окружающих. Уже думали обязать всех ходить в униформе, но что делать с высокими и низкими людьми, красивыми и некрасивыми, толстыми и худыми?
И тут, очень вовремя, изобрели этический щит. Хитрая штука, которая скрывает человека, но не мешает ему контактировать с окружающим миром. К щиту можно добавлять исказитель голоса — и всё, человек теряет индивидуальность, а, значит, не оскорбляет ни чьих чувств, никого не унижает своим вызывающим видом. Универсальный человек, которого можно допустить в любое общественное место! До тех пор, правда, пока он ничего не сделает и ничего не скажет.
После этого поездки в метро стали совершенно не так увлекательны, как прежде. Осталось место только для фантазий. Разглядывать красивых девушек, обсуждать парней стало невозможно. Многое стало невозможно — и это сильно расстраивало Джимбо. Он хотел попасть в прошлое, где можно не только в фантазиях увидеть девушек в метро. Если улицах ещё разрешалось опускать щиты, то есть делать их прозрачными, то в транспорте стоял программный запрет и можно было даже не пытаться опустить свой щит.
Интернет полон фотографиями людей, которых успевали поймать с опущенными щитами, мало кто решался так ходить долго. Чаще всего на этих фотографиях нет ничего особенного запретного, нет обнажёнки, эротики и, тем более, порно, но всё равно они пользовались огромной популярностью.
Джимбо в интернете и проводил большую часть времени — девушки у него не было. На работе он тоже часто сидел на сайтах с картинками лишь при необходимости переходя в рабочие приложения и в почту.
Именно в такой день в личную почту пришло сообщение, которое Джимбо сначала посчитал спамом и чуть было не отправил куда следует. Лишь вчитавшись он понял, что это не спам, хотя и пришло со спамообразного адреса. Письмо от «Бригады свободной этики», где они заявляли, что получили его сообщение и предлагают поучаствовать в акции их движения. Напрягшись Джимбо вспомнил, что где-то полгода назад, под настроение, писал на разных сайтах письма админам, что хочет участвовать в деятельности их групп, хочет противостоять этическому тоталитаризму. Ни одного ответа за полгода он не получил. До сегодняшнего дня.
Долго не думая Джимбо попросил деталей, что нужно делать в акции. Получив ответ моментально дал своё однозначное согласие — ему показалось, что в «Бригаде свободной этике» прочитали его мысли и дали задание, которое он сам бы хотел воплотить в жизнь.
Бригадиры утверждали, что придумали устройство, временно выводящее из строя этические щиты. Его сделали в виде кубика Рубика, который нужно собрать определённым образом, чтобы включить глушилку. До сборки оно никак не должно выявляться сканерами, просто необычный вариант обычного кубика. После секундной работы устройство плавится, и у следователей не будет доказательства, что кубик когда-то был чем-то, кроме крутящегося кубика Рубика, который по каким-то причинам перестал крутиться. Подозрительно, да, но ничего не доказать. Подозрительно, потому нельзя чтобы одного и того же человека два раза находили в эпицентре выключения щитов с бракованным кубиком — из-за этого и нужны многочисленные добровольцы. Джимбо оказался на седьмом небе.
Все десять дней до назначенной акции он витал в облаках эротических фантазий. Представлял как увидит сразу несколько десятков человек, среди которых обязательно, как он предполагал, должны быть слабо одетые девушки, одетые по-домашнему, фривольно или вообще частично. Иногда он представлял, что в метро, прямо напротив него, окажется девушка в одних только тапочках. Просто сбыча мечт какая-то.
Кубик Рубика он нашёл в парке, в дупле старого дуба, как и было написано в инструкции. Там же была написано, как именно его нужно собрать, где какие цвета должны быть, чтобы прибор включился. Конечно, не требовалось собрать его полностью — бригадиры понимали, что не все добровольцы справятся с этой игрушкой.
Час Ч назначили на четверг на восемь тридцать утра, но Джимбо не знал сколько человек одновременно должны будут включить устройства, возможно в этот день он один. Возможно ему выпала честь первым опробовать выключатель щита, так как в новостях ничего не писали о подобных случаях. Хотя, он подумал, возможно это дело цензуры, и о таких случаях новости просто не пропустили. Правда, слухов он тоже не слышал. Джимбо так и не узнал ни одного человека из организации, ни одного имени, никого не мог выдать в случае провала — бригада работа чётко, но у неё могло не хватать волонтёров, тоже подумал Джимбо, вряд ли они нашли много подобных мне добровольцев, достаточно смелых, чтобы совершить такой дерзкий поступок.
День важный и ответственный, а потом Джимбо решил одеться если не торжественно, то солидно — его всё-таки увидит много народу. Бригадиры писали, что этические щиты должны будут выключиться всего на десять минут, но и за этот крохотный кусочек времени его может увидеть весь вагон и много кто ещё, включая охранников. Подумав про последних он как раз и решил не одеваться слишком пафосно — будет подозрительно, как будто он знал, что щиты отключатся. Так что простая чистая глаженая рубашка, новенький костюм, блестящие ботинки. И портфель, в котором он возит обед, электронную книгу и всякие безделушки — вроде кубика Рубика.
Потными руками Джимбо собирал кубик и больше всего нервничал по поводу того, что неправильно запомнил, как нужно собрать кубик. Если он ошибся, то никакой операции не произойдёт, доверенная миссия, крайне важная и нужная, провалится. Он долго учил последовательность действий, проверял, что всё получается на настоящем кубике Рубика, который он недавно купил (сейчас он лежит в глубинах канализации, чтобы не нашли, если будет обыск, два кубика).
Вытерев руки о новые брюки он сделал последний, решающий поворот кубика. Первую пару секунд ему казалось, что ничего не произошло, сердце ушло в пятки. Лишь затем он догадался поднять голову. Люди отвыкли в метро смотреть по сторонам: не на что, вокруг сплошные блёклые жемчужные щиты, даже стен вагона в час пик не увидишь. Все замкнулись в своих маленьких индивидуальных пространствах — сначала никто и не заметил, что щиты упали.
Джимбо оказался одним из первых, кто это заметил. Он во все глаза стал рассматривать соседей, отчётливо помня, что у него только десять минут, из которых только первые три-четыре им ещё ехать в туннеле, а на станции люди с упавшими щитами, скорее всего, разбегутся, он не сможет за ними наблюдать.
Весь четверг после акции Джимбо провёл в полиции, на многочисленных допросах, этических тестах и прочих популярных процедурах, которых в избытке можно увидеть в современных сериалах, где ловят этических преступников. Никто ничего не доказал, даже не заподозрил, но положенные процедуры заняли много времени и Джимбо вернулся домой расстроенным и голодным. Ещё в автозаке, который вёз его из метро в отделение, он поклялся себе больше не участвовать ни в каких мероприятиях «Бригады свободной этики» и других подобных организаций. Он разочаровался в людях. Не в тех, которые создают антиэтические подпольные организации, а в обычных подземных людей, которые ездят в метро.
Он был одним из первых, кто поднял голову после падения щитов. У него был однозначный интерес и однозначные ожидания. Которые не оправдались: вокруг него сидели обычные люди в обычной одежде. Он не увидел ни одного человека в халате или белье; ни одной голой девушке, о которой он мечтал; ни одного человека босиком, разве что один в шлёпках, но не домашнего вида, скорее пляжного; ни одного экстравагантно выглядящего человека. Обычная приличная неброская и удобная одежда, никаких контрастных цветов и удивительных фасонов, никаких объёмных и ярких причёсок. Ничего ради чего стоило бы идти на риск и выключать этические щиты.