Триптих по песням Ясвены

Волшебник пыльных дорог

Рольф стоял на судейской бочке и спокойным, хорошо поставленным громким голосом заглушал крики обоих сторон. Агата не знала, о чём спорят купцы, ей до этого не было дела. Она сидела на краю повозки, болтала ногами в мягких сапожках и любовалась мужем. Мой чародей, волшебник пыльных дорог, сколько мы их с тобой прошли?

Они путешествовали уже давно, исколесили сотни дорог, бесчисленное количество километров, но она не скучала, не стремилась к другой жизни. У неё есть путеводная звезда, вон она стоит сейчас на бочке и сотворяет очередное чародейство: казалось, непримиримые противники притихли, слушают Рольфа и уже готовы идти на соглашение, которое предлагает случайно проезжающий мимо путешественник.

Рольф, мой милый, мой родной Рольф, думала Агата. Ты стал моей звездой с того самого первого момента, когда я тебя, раненого, без сознания, взяла на руки. С тех пор у меня есть смысл и полнота жизни, есть уверенность в завтрашнем дне. Вот я смотрю как ты рисуешь на стене что-то для этих мужиков, мне всё равно, что там, я вижу человека, который снял камень с моей души, который показал мне, что такое полёт. Рольф, дорогой, ты открыл мне глаза на мир, с тобой я впервые по-настоящему увидела солнце.

Даже если тебя нет со мной, мысленно обращалась Агата к уверенному в своей правоте человеку, с властными нотками в голосе, даже если ты далеко и чем-то занят, я знаю, что ты со мной, рядом, родной мой. Чародей, изменивший мою жизнь, свет закатного солнца, за которым хочется идти и идти вечно. Но при этом знаешь, что проснувшись утром, он будет рядом, мой родной человек. Держа тебя за руку, ту самую, которой ты, Рольф, сейчас размахиваешь, читая какие-то нравственные наставления купцам, держа тебя за руку, я пойду куда угодно.

Знаешь, Агата продолжала свой мысленный монолог, я не боюсь тебя потерять. Мы уже прошли с тобой и засады разбойников, и снежные перевалы, где ветер сдувал нас вниз, и пустыни, где лошади падали от жажды, а ты их отпаивал своей водой. Я знаю, что мы пройдём и всё остальное, что ждёт нас впереди, нас не разделит течение лет. Но вот ты возвращаешься ко мне, сейчас будешь мой и только мой — уставший, голодный, но довольный, яркий, эмоциональный, концентрированный своей волей и любимый. С глазами полными любви, когда смотришь на меня, вот как сейчас. Я смогу обнять тебя, поцеловать в высокий лоб, в висок, накормить… Как же я люблю тебя, Рольф Меркадер, принц Города, чародей моей жизни!

Ничей

Свемила сидела в баре уже второй час. Она откинулась на спинку стула и положила руку на высокий подоконник полуподвального окна. Напротив сидел Странник — напряжённо, привычно чуть сгорбившись, положив руки на стол, поигрывая стопкой с кальвадосом. Вот сколько можно ему объяснять, ведь вроде бы понимает.

— Что ты вечно ищешь? Себя?

— Не знаю. Или место для себя. Место жизни, дерево, плоды, которого будут и моими. — Отвечал Странник и смотрел куда-то вдаль.

— Опять ты говоришь загадками! — Немного зло заметила Свемила.
Странник молчал, изучая содержимое прозрачной стопки. Понюхал, выпил, налил из графина ещё — хорош!

— Будешь? — Свемила кивнула.

— Пойми, я не могу так! Я хочу просыпаться утром и чувствовать тебя рядом… даже не так: просыпаясь, знать рядом ты или нет. Я не хочу засыпать с тобой, а просыпаться одной просто потому, что тебе пришла в голову идея, и тебе нужно было её обдумать, вышагивая километр за километром по влажным набережным и туманным мостам.

— Я не могу по-другому, когда появляется такая мысль, невозможно её сдержать, просыпается необходимость выпить где-нибудь на промозглом канале, необходимость плюнуть в вечность водной глади реки.

— Ты сам по себе, а я хочу, мне надо, чтобы ты стал моим, нельзя иначе, пойми. Ты любишь свободу, она для тебя всё, но так ты останешься ничей. Я знаю, что ты можешь всё, так останься, стань ключом от моих дверей, от закрытых сейчас дверей.

Он снова выпил и налил ещё приятного золотого ароматного кальвадоса. Хоть что-то приятное, подумал Странник. Ему хотелось выйти на улицу, чтобы там шёл дождь, поднять воротник повыше и пойти пинать листья в сквере около цирка или ещё где-нибудь.

— Дорога — мой дом…

— Вот и живи там, а не у меня. — Свемила выпила свою порцию залпом. — Пошли отсюда, хочу курить.

Они закурили от одной спички и не спеша двинулись по набережной привычным маршрутом. Повисшее молчание Страннику давалось легко, а Свемилу раздражало. Около спуска к воде она остановилась.

— Тебе придётся выбрать… хотя нет, я и так уже всё поняла. Мне нужен не тот, кто любит свободу. Мы долго писали нашу повесть вместе, но теперь по-разному относимся к тому, куда её вести. Я не готова идти твоим путём, мне далеки твои истины. Мы уже входили в эту реку один раз, больше не хочу, прости.

Странник затушил сигарету о парапет. Посмотрел вдаль и замер.

— Я люблю тебя, — тихо сказал Странник, почти про себя, — но я понимаю тебя, и ничего не хочу менять. Ты права, мне нужна свобода. Надеюсь, ещё увидимся, Свемила. — Последнее слово он выдавил из себя с трудом.

Не поворачиваясь к ней, он спустился к самой реке и пошёл вдоль воды. Свемила смотрела ему вслед, спрятав руки в карманы пальто от неприятно холодного осеннего ветра.
— Странник… я люблю, но не могу тянуть дольше, годы идут и бьют всё сильнее…

Несопряжение

Вино уже не помогает, надо что-то покрепче. Какая тоска, неземная тоска… Ну почему так получилось?.. Ольга в который раз включила телефон и посмотрела на открытую фотографию. Андрей улыбался ей с экрана своей небольшой понимающей улыбкой. Тоска… надо перейти на виски.

Почему всё так сложилось? Почему всё так… и развязка же близка. А ты так бел, Андрей… а я, видимо, черна как зола… Кажется, я уже слышу набат у виска, вижу тот момент, когда всё покатится вниз со всё увеличивающейся скоростью. Крах неминуем, мои поступки тянут меня вниз, хотя в этом нет моей вины. Почему же?!

Это следствие наших собственных дел. Не только моих, но и твоих, Андрей. Ты тоже приложил к этому руку. И не только руку, грустно усмехнулась Ольга своему отражению в бокале. Но мы переступили черту, после которой дороги назад уже нет.

Он любил меня, до сих пор любит, я уверена, сильно любит, но как мало это значит для меня, на самом деле, когда я люблю другого. Или не люблю, но… стремлюсь, притягиваюсь… то к одному, то к другому, но не к тебе, Андрей. Ты мне дорог, нас многое связывает, но не то, прости.

Если бы ты не только любил, но и ещё понимал меня, знал бы правила, по которым надо со мной играть, чтобы я… устремилась. Но ты так и не смог этого сделать. Не понял или не сумел… ну почему?!

Ольга плеснула себе виски и тут же выпила. Подождала немного, чтобы мысли вернулись на место, и налила ещё. В голове становилось легко.

Тебе было сложно меня понять, согласна. Тебе нужно было всё чётко и однозначно, а оказалось такое запутанное «я», что мало кто его разберёт. Сама-то не слишком понимаю, не думаю, просто делаю, что хочется, живу моментом. Ловлю осколки счастья, мгновения счастья — разве другое бывает? Ради чего ещё жить. Пусть потом будет всё плохо, пусть я дойду до самого дна… а ведь ты так и хотел, да, Андрей? Сам такой белый и чистый поднимешься наверх и будешь смотреть на меня сверху вниз. И радоваться, что был прав (как всегда прав! чёрт бы тебя подрал!). Ты же хотел, чтобы я упала, чтобы признала, что грязна, порочна, глупа… Или нет, ты же любишь меня, да? До сих пор любишь и желаешь мне только добра, да? Да, Андрей? Как мне хочется в это верить! Хоть что-то светлое и чистое в моей жизни, небольшой якорь, тростинка, которая помогает держаться в … Надо ещё выпить, не могу больше!

Она снова посмотрела на портрет Андрея. Притяжение тел, но никакого сопряжения сфер. А ведь он хорош, но… Эх! Как бы хотелось, чтобы всё можно было бы исправить… Неземная тоска!

Ведь могло же получиться, могло быть хорошо, очень хорошо, но немного не хватило чего-то… Я так и не поняла, Андрей, что ты хотел от меня? Какой меня ты хотел? Какая уже разница… Люблю ли я тебя, Андрей? Люблю ли я хоть кого-то?

Ольга опять посмотрела на фотографию. Слёзы капали и разбавляли чистый виски у неё в бокале.

08.02.2018