На белом снегу

Капитан Майкл Гвин в очередной раз окинул свои владения мысленным взором. Корабль ему достался не самый роскошный, небольшой, но сделанный на совесть, такой не подведёт в критическую минуту. Корабли серии «Бортник» проектировались из расчёта на любые опасные ситуации, которые могут возникнуть у исследователей планет в глубоком космосе, потому здесь всё имело как минимум тройной запас прочности.

И не меньший запас прочности имела команда, хотя она и была численностью в два раза меньше стандартной для кораблей этой серии. Всего четыре человека, но уже сработавшиеся и понимающие друг друга с полуслова. Жаловаться капитану было не на что, разве что на то, что ужин запаздывал.

— Гленда, почему на ужин ещё не зовёшь?

Кораблям с мужскими коллективами было принято давать женские имена и голоса, так и разговаривать приятнее, и не спутаешь с человеком. Да и в смешанных коллективах тоже чаще выбирали женский род для общения с борткомпьютером.

— Капитан, Вадим затеял дополнительную проверку левой турели и задерживается.

— Там какие-то проблемы?

— Нет, чисто любопытство и стремление к чрезмерному совершенству, свойственное людям.

— А у тебя нет стремления к совершенству?

— Я знаю, когда нужно остановиться, капитан.

— Поторопи его, есть уже хочется.

— Хорошо, капитан.

Вадим Белков числился на корабле бортинженером, но выполнял функции стрелка, программиста, электрика-ядерщика, инженера по двигателям — и все остальные обязанности, где нужно работать с железом и программами.

Гвину тоже пришлось не ограничиваться капитанскими обязанностями, но быть ещё и пилотом, навигатором, связистом, запасным стрелком и, формально, коком. Основную часть времени полёта, которая проходила в складках пространства, где снаружи от корабля ничего не могло произойти, не нужно было вспоминать все эти функции, так что многим труднее всего давалась задача, чем же себя занять.

— Капитан, — приятный женский голос, пусть даже с немного искусственными интонациями, украшал быт, — бортинженер закончил испытания и направляется в кают-компанию. Ужин начнётся через семь минут.

— Спасибо, Гленда, иду.

…

Кают-компания на корабле являлась единственным местом, где могла собраться команда, так как в пределах корабля не предполагалось какая-либо коллективная работа. Такая малая команда как сейчас могла с трудом запихнуться в рубку, но никакой необходимости в этом не было, всё равно основную часть работы выполняла Гленда. Потому вместе команда должна была только питаться и развлекаться, часто — одновременно. Застольные беседы, конечно, не совсем вагонные споры, но тоже могут длиться часами. Тем более в такой уютной кают-компании, отделка которой, казалось, переносила тебя лет на пятьсот назад на английский фрегат, покоряющий просторы Атлантики и Карибского моря. Гвин любил тут проводить время, даже просто читать книги — не старинные бумажные, конечно, а цифровую имитацию, но всё равно его считали старомодным.

Когда капитан пришёл в кают-компанию, стол уже был накрыт и за ним вальяжно сидел Ким Чон — врач максимально широкого профиля, от психотерапевта и психиатра до патологоанатома и судмедэксперта. В долгой экспедиции на планету с эндемичной жизнью всякое может случиться и полагаться только на искусственный разум Гленды, которая к тому же не могла покинуть корабль, никто не хотел, хотя с мелочевкой, которая случалась у экипажа, они пока справлялась отлично и Ким даже шутил по этому поводу, что можно было бы сэкономить одно место. Правда в этих шутках было довольно много горечи.

Гвин вспомнил, что сначала хотели взять женщину врача, но потом передумали, решили не рисковать: слишком маленький экипаж, чтобы вводить представителей обоих полов. По этой же причине и экзобиолога выбирали исключительно из мужчин. Ещё была идея подобрать две пары, но её тоже отбросили: даже при стабильности пар всё равно появится конкуренция за внимание противоположного пола, с обеих сторон, что слишком часто плохо заканчивается.

— Привет, Чон, ты как всегда точен как часы.

— Да, а вот Вадим, как всегда, слишком увлечён и не даёт нам поесть вовремя. — Тут нужно отметить, что Ким уже положил в свою тарелку салат и явно часть съел. Он терпеть не мог начинать не вовремя, но и воспитание не позволяло есть без товарищей. — А вот и Нгами! Тебе удалось решить мою задачку?

Биолог Нгами Тсонгване вошёл в кают-компанию потирая руки и довольно улыбаясь. Он занимался, как любил говорит, всем, что получается путём эволюции из неживой материи. И добавлял: и из неживой энергии тоже. В первую очередь его интерес распространялся на всё экзо-, ксено- и крипто-, то есть на всё живое, появившееся вне Земли.

— Да, Чон, я понял, где ты меня хотел подловить. Если цикл преобразования жирных кислот пустить в другую сторону…

— Давайте не будем об этом сейчас, — прервал его Гвин, — вы легко можете испортить аппетит этими своими жирными циклами.

Наконец появился и Белков, небрежно вытирая руки о не слишком чистые брюки.

— О! Я опять последний. Гленда, дорогая, у тебя сегодня не было проблем с приводом, который меняет блюда?

— Майк, дорогуша, ты же знаешь, что если что, я сама могу всё починить, но спасибо за заботу. Садись есть, а то остынет.

— Можно не спешить, — попробовал отшутиться Белков, — это ты тоже сумеешь исправить сама.

Так вся команда собралась на ежедневный общий ужин — единственную трапезу, на которую в обязательном порядке собирались каждый день. Всё остальное питание могло быть индивидуальным и в любое время, но ужин всегда в условные девять вечера и все вместе. Капитану это нужно было, в том числе, для контроля за командой, за её психологическим состоянием. Ну и чтобы никто не увиливал от общения.

…

Ужин, как всегда плавно перешёл в беседу. Мужчины отсели от стола в мягкие кресла вдоль стен и наслаждались жизнью. Гвин размеренно курил можжевеловую трубку с серебряной инкрустацией, Ким размышлял над шахматной доской, где пытался поставить мат самому себе белому, Белков, не отрываясь от беседы, ковырял очередную схему в каком-то одному ему известном приборчике, похожем на фонарик, Тсонгване любовался простотой симметрии граней хрустального бокала с соком.

— Нгами, расскажи нам, — Гвин в который раз приставал к биологу с одним и тем же вопросом, — что мы можем найти на планете?

— Если бы я это знал, то не летел бы с вами, друзья, хотя и сам полёт доставляет мне удовольствие. — Он поднял бокал, чтобы свет от верхнего освещения прошёл через все его грани.

— Ну а всё же, предположи. Там будут леса?

— Судя по данным телескопов, в атмосфере много органики и она отражает зелёный спектр, так что высока вероятность, что растительная жизнь на планете пошла по похожему пути эволюции, что, смею отметить, удивительно. Ничто не обязывает фотосистемы поглощать именно синий и красный спектры, в некоторых условиях, это даже невыгодно. Во на планете Эпсилон…

— Не отвлекайтесь от темы, дорогой Нгами, — оторвался от своего тестера Белков, — нам всем интересно, что нас ожидает.

— Растительность нас там ожидает, да. Надеюсь, что разнообразная.

— А животные?

— Этого пока не могу сказать, нужно выйти на орбиту, собрать информацию.

— Эх, всё равно нам нельзя будет поохотиться, — Гвин пыхнул трубкой и устремился мыслей в любимое русло. — То ли дело на Земле! Например, зимняя охота. Идёшь утопая в снегу, наст хрустит под ногами, косые лучи низкого солнца чётко проявляют следы на снегу и практически рубинами светится цепочка капель на снегу — кровь. Раненый волк только что прошёл перед тобой. Вот она победа разума! Ты — один в снегу под лучами уже заходящего солнца, скоро темнота и их время, волков — много и они у себя дома, и они умеют охотиться стаями на крупного зверя, но боятся — они, а охотишься — ты. Вот это ощущения, я вам скажу! Торжество охватывает всё тело, понимаешь, что ты — победитель, что один человек, овладевший разумом, сильнее целой стаи волков.

— А что есть разум? — Задумчиво спросил Тсонгване, но его вопрос никто не расслышал.

— А потом, такой разумный, попадаешь в больницу, потому что застудил себе мочеполовую систему.

— Ну разве можно так, дорогой доктор! — Возмутился Гвин, — зачем же всё сразу опошлять.

— Да я разве что… — И Ким вернулся к своим шахматам.

На этом тема охоты и животных сама собой закрылась. Подобные ни к чему не обязывающие разговоры и дела наполняли жизнь небольшого экипажа на всём трехмесячной пути через Ничто к планете GK 32105c. Экзобиолог больше всего времени проводил с врачом, с которым они обсуждали отличия процедур вскрытия человека и гигантского земляного червя с Арктура или пути вторичного метаболизма кремния в покровных тканях летающих хищников Блукара. Бортинженер возился с приборами, проверял и перепроверял системы и болтал преимущественно с Глендой. Капитан возвышался в своём командирском кресле в рубке, бессмысленно следил за приборами и предавался мечтам.

…

Выпадение в обычное пространство команда провела в каютах, откуда наблюдала и открывшуюся картину, только Гвин подстраховывал искусственный интеллект в рубке — скорее, чтобы увидеть звёздную систему GK 32105 через огромные экраны рубки, чем из какой-то необходимости. Корабль оказался чуть выше плоскости эклиптики и справа светила местная звезда, похожий на Солнце жёлтый карлик, а прямо внизу зеленела та самая планета — цель экспедиции, левее можно было рассмотреть ещё несколько планет.

— Нгами, ты на связи? — Капитан обратился в пространство.

— Да, Майкл, я тут.

— Берись за свои приборы, чем быстрее ты соберёшь данные, тем быстрее мы сядем.

— Если можно будет сесть.

— Я надеюсь, что можно. У меня совершенно нет желания возвращаться не прогулявшись по этой симпатичной планете.

— Я уже запустила все сканеры, которые работают на данном расстоянии. — Отчитался корабль.

— Милая Гленда, проверь, пожалуйста, — вступил в разговор Белков, — орбиты вокруг планеты, нет ли там чего. Может быть мы не первые.

— Вадим, искусственных объектов в поле зрения не обнаружено, слежение продолжаю.

— Отлично, тогда, Гленда, веди нас на низкую орбиту и передаю дальнейшее руководство Тсонгване, пусть развлекается.

— Хорошо, капитан. Нгами над чем вы хотите пролететь?

— Я уже изучаю первичную модель поверхности, скоро скажу.

…

Посадка прошла штатно, без вмешательства капитана, как обычно. После двух суток сбора информации Тсонгване заявил, что планета удивительно похожа на Землю и все параметры атмосферы, гидросферы, биосферы допустимы для существования человека без всякой защиты. Правда Гленда отказалась выпускать людей на планету без минимальной защиты и переубедить её не удалось даже капитану, который, правда, не очень настаивал. Всем не терпелось вырваться из тесного пространства корабля на загадочное и потому привлекательное пространство планеты.

Для знакомства Гвин выбрал травянистый холм на опушке леса. Судя по сканерам, холм представлял собой огромный булыжник, покрытый прочным дёрном с невысоким травостоем — самое подходящее место для выхода на планету, для разминки на свежем воздухе.

— Гленда, веди полную видео- и аудиозапись, а также показателей организмов всех членов команда. — Нгами строго следовал инструкции. — В случае изменения показателей более чем на 50% от допустимых норм, запускай программу экстренного возвращения всей команды.

— Возвращения всей команды, если не будет исключающего приказа капитана. — Гвин предпочитал оставлять за собой последнее слово.

— Так точно, доктор. Конечно, капитан.

Никто из команды ещё ни разу не был на планетах с эндемичной жизнью. Человек принёс с собой жизнь на многие планеты, где это жизнь, в многочисленных формах, адаптировалась к не всегда благоприятным условиям, стала другой, но сохранила приметы того, что она с Земли. И врач и, конечно же, экзобиолог легко могли определить, какого происхождения растительность. Даже поверхностный бесконтактный анализ показал намётанному глазу, что на этой планете жизнь хоть и похоже на земную, но другого происхождения. И это завораживало, поражало воображения, вызывало желание познакомиться поближе, потрогать, погладить. Присвоить.

Единогласно решили, что команда сразу же сойдёт на траву, только снаряжение полетит на транспортной антигравитационной платформе. Никто не хотел откладывать контакт с природой, пусть даже в полностью изолирующих лёгких скафандрах. Данные сканирования говорили, что здесь нет крупных животных, что вообще из тех, кого можно отнести к животным, в самом широком смысле этого слова, здесь есть разве что мелкие насекомые и черви. Конечно, это не насекомые и не черви, но так проще говорить, чем «живые существа, похожие на насекомых и занимающие аналогичную экологическую нишу». Даже Нгами быстро согласился на эту формулировку, хотя его второе и третье высшие образования просто-таки кричали против этого.

— Прямо как английский газон. — Первое, что сказал Гвин, ступив на инопланетную траву.

— Или поле для гольфа. — Откликнулся Белков.

— Или горное пастбище. — Продолжил Тсонгване.

— Ладно, хватит, я понял. Пошли уже вниз, посмотрим, что там в ручье интересного. Чон, оттуда можно пить?

— Откуда я знаю, надо анализ сделать. Оборудование с собой, сделаем.

— Смотрите, трава же очень похожа на нашу, земную, листики, цветочки и всякое прочее — совсем как родное.

— Совсем да не совсем. — Откликнулся экзобиолог. — Конвергентная эволюция: организмы, живущие в одинаковых условиях, эволюционируют, приобретают схожие признаки. Трава — фотосинтезирующие организмы, живущие в сходных условиях, должна быть везде одинаковая, если она достаточно адаптировалась — так выгодно, так эффективнее. Так что ничего удивительно.

— Ничего себе! Не удивительно на чужой планете найти траву как дома, как вокруг космодрома на Земле, где ты её последний раз видел десять лет назад. — Воскликнул Белков.

— Пойдёмте дальше, думаю, деревья увидят нас не меньше. — То ли предложил, то ли скомандовал капитан.

Платформа, зависшая в двадцати сантиметрах над поверхностью, с горой оборудования и закрытая колпаком силового поля смотрелась инородным телом, некрасивым наростом на зелёном океане, который, видимо, никогда не был знаком с чудесами техники и разумной жизни в целом. Команда с удовольствие неспеша вышагивала по склону холма, а платформа, почти касаясь одной стороной земли, плыла на антигравитационной подвеске рядом.

— Вы идите, не обращайся на меня внимания — хочу попробовать добыть несколько экземпляров местных насекомых. Кем бы они не были… — Предупредил Тсонгване. — Из пределов видимости не буду выходить, капитан.

— Хорошо. Чон, а ты чего такой молчаливый?

— Капитан, я специализируюсь на знакомом, на том, что знаю всю свою жизнь — на человеке, а вот это вот всё, — он обвёл рукой кругом, — для меня другой мир, который для меня, наверное, ещё дальше, чем для вас. Я немного в шоке, если честно, скажу как психоаналитик нашей команды.

— Понял, но ты не отрывайся от команды и говори, если что. Сразу же вернём тебя на корабль.

— Нет, спасибо, Вадим, всё хорошо, просто нужно немного прийти в себя.

— Сядь под тем раскидистым деревом, может быть полегчает. Как будто на опушке где-нибудь на холмах Южной Америки.

Тут сзади раздались радостные возгласы и крики, трое мужчин остановились и оглянулись. На склоне рядом с каким-то валунов Тсонгване приплясывал от радости.

— Я поймал целую дюжину каких-то мушек! Кажется, они колониальные, живут в норке под камнем! Может быть даже эусоциальные! Поразительно! Надеюсь они не погибнут, пока я несу их в корабль. Капитан, мы же уже возвращается?

— Нет, Нгами, — засмеялся Гвин, — ещё нет, мы же даже не осмотрелись.

— Жаль… — и биолог снова погрузился в поиски подвижной жизни.

— Капитан, я пока действительно присяду тут, заодно присмотрю за нашим безумным биологом.

— Конечно, Чон, мы будем тут рядом, далеко не уйдём.

— Майкл, как ты думаешь, почему тут нет животных? — Спросил Белков, изучая толстые гладкие стволы, местами оплетённые лианами. — Казалось бы идеальное место для огромных стад бизонов, коней, зебр — или кто там бегает на Земле в подобных местах.

— Не знаю, может быть, просто эволюция не пошла по этому пути.

— Но это же огромные экологические ниши пустуют!

— Не знаю я, спроси у этого. — Капитан махнул рукой назад.

…

Пока Белков запускал свои приборы под склоном холма на самой опушке леса, Ким смотрел на соседний куст остановившимся взором. В какой-то момент ему показалось, что куст слегка двинулся в его сторону, но пристальное наблюдение ничего не дало: обычный куст, каких много у нас на Земле на опушках леса, уверял себя врач, просто состояние у меня сейчас такое, неустойчивое, вроде готовился к путешествию, к встрече с неизвестным, но тут всё какое-то не такое… Вроде всё как дома, но всё чужое, чуждое. Иное. Симпатичные листья у куста, может быть взять веточку на корабль? Пусть Нгами проверит, что безопасное, может быть даже вырастим на корабле такой кустик — как сувенир. Врач встал на ноги, потянулся, слегка похрустел суставами и потянулся к кусту.

— Ой!

— Ким, нарушение целостности скафандра. — Раздалось в наушнике у капитана.

— Чон! Что у тебя?!

— Всё в порядке, капитан! Укололся просто. Хотел взять листик, но сделал неловкое движение и укололся. Всё хорошо, дырка в скафандре тут же самозаварилась.

— Ну ты даёшь! Нельзя же так пугать! Точно всё окей?

— Да, конечно, капитан, для вашего спокойствия по возвращению проведу полную диагностику. — Ким не сказал, но был полностью уверен, что он укололся не из-за собственной неловкости, а из-за того, что куст в последний момент дёрнулся и впился в него длиннющей иголкой.

— Капитан, можно мне открыть шлем и подышать воздухом? — Спросил Белков, одним глазом наблюдавший за слаженной работой своих роботов. — Все анализаторы показывают, что в воздухе нет ничего опасного. Идеальный воздух для человека.

— Точно?

— Да, вот сам можешь посмотреть, уже трижды проверил.

— Ладно, только недолго.

— Спасибо!

Белков открыл прозрачный щиток скафандра и сделал глубокий глоток местного воздуха. Первый человек, дышащих воздухом планеты GK 32105c с эндемической жизнью.

— Маленький глоток для человека, но огромный глоток для человечества. — Сказал бортинженер и сделал шаг назад, чтобы свободнее раскинуть руки и обнять воздух. — Какой же он вкусный, ароматный, притягивающий…

Он не успел договорить, как его левая нога, которую он отставил ещё назад, прорвала дёрн и стала уходить в неизвестность. Белков рухнул всем телом вниз и полностью ушёл под землю с болотным чмоком воды.

Всё произошло в одно мгновение, но Гленда оказалась быстрее притяжения и успела закрыть лицевой щиток на шлеме, моторы сработали — в воду Белков погрузился уже в полностью изолирующем скафандре. Хорошо, что не было слышно, как ругался бортинженер.

Гвин с Кимом помогли ему выбраться из ямы.

— Чёрт бы побрал эту планету! Что за ловушки она расставила?!

— Это не ловушка, — вступился Тсонгване, только подошедший, — это довольно типичное явление для болот, которые давно никто не тревожил. Интересно, как тут сочетается степь, лес и болото — три в одном.

— Да уж, три в одном. Все удовольствия разом. — Вздохнул капитан с некоторым облегчением. — Но с меня хватит, возвращаемся. Один укололся кустом, второй провалился в болотную трясину — что же дальше? Увольте — срочно на корабль!

…

Возвращение сложилось не таким весёлым, как путь туда, каждого занимали свои мысли: Тсонгване изучал поведение насекомых в банке, Ким пытался разобраться показалось ли ему, что куст двигался или нет, Белков ругал болото и постепенно начинал радоваться, что Гленда успела его спасти, ведь без неё он бы захлябнулся в этом проклятущем болоте. Капитан же думал, что начала покорения планеты не вдохновляет, но оставляет надежду, что дальше будет только лучше. Так они вернулись на корабль, где снова каждый занялся своим делом.

Гвин направился в каюту, чтобы с помощью Гленды составить подробный отчёт о первой вылазки на планету. Он во всю погрузился в это важное, но нудное дело, когда пришёл вызов из медотсека.

— Майкл, зайди, пожалуйста, ко мне, в медотсек. Срочно. — Интонации врача указывали на то, что дело серьёзно и тянуть нельзя.

— Иду. — Откликнулся капитан ничего не спрашивая.

Медицинская комната сверкала чистотой и белизной. И в ней никого не было.

— Я тут, Майкл, в диагностической камере. Подойди ближе.

— Что ты там делаешь?

— Я обещал провериться, помнишь.

— Да…

— Сканер нашёл во мне чужеродную ДНК, чужой организм, он активно развивается. Мне ничем нельзя помочь. Осталось жить несколько минут. Не волнуйся, я уже провёл полную дезинфекцию этого помещения, шлюза и коридора. Опасности я не представляю. Нет, не перебивай, я чувствую времени у меня осталось слишком мало, просто слушай. Я укололся, кажется, тот куст двигался. На девяносто пять процентов уверен, что мне не показалось. Он хотел меня уколоть, заразить и убить. Не потому ли на планете нет больших животных? Мне сложно дышать… сожги эту камеру, когда я умру. Сожги, а потом выкини в космосе, не оставляй меня на этой планете, прошу, не оставляй…

Последние слова дались ему с трудом, изо рта пошла пена и врач потерял сознание. Гвин смотрел на его застывшее лицо через прозрачное окно крышки диагностической камеры. В открытых глазах читался не страх, а какой-то животный безумный ужас. Капитан никак не мог оторвать взгляда от этих глаз. Вдруг что-то шевельнулось в уголке правого глаза и секундой позже Гвин увидел небольшой зелёный побег, пробивавшийся из-под века. Он отпрянул от стекла.

— Гленда!

— Да, капитан.

— Ты слышала последние слова Чона? Запиши их как следует. И сделай, что он просил. Я не могу…

— Хорошо, но у нас ещё одна проблема, капитан.

— Что ещё? — Устало сказал Гвин и сел на стул.

— Тсонгване изучал насекомых и, только что, одна из них сбежала из под наблюдения, летает по лаборатории.

Капитан ничего не смог сказать, ему не хватило слов, чтобы охарактеризовать своё отношение к сложившейся ситуации.

— Заблокируй двери лаборатории. Свяжи меня с ним.

Из стены выехал большой экран с панорамой лаборатории.

— Нгами, ты слышишь меня?

— Да, капитан, и вижу. Почему вы в медотсеке?

— Что с мухой? — Гвин проигнорировал вопрос, на который он не знал, как отвечать.

— Жутко вёрткая оказалась, не ожидал я такого! Щёлка была с иголку, а она прижала крылья, распласталась по стеклу и протолкнула себя лапками. Никогда такого не видел! Примерно так кошки пролезают через маленькие отверстия. Поразительно!

— Они опасны для человека?

— Не знаю капитан.

— Где она сейчас? Что с остальными?

— Чего ты так волнуешься, Майкл, это же просто муха.

Ага, это просто муха, а там был просто куст, знаем, проходили, подумал Гвин, но ничего не сказал.

— Поймай муху и пока не выходи из лаборатории. Обо всём тут же докладывай мне.

— Чего докладывать, тебе Гленда сразу же настучит, если что-то случится.

— Хочу услышать от тебя, а не от неё.

— Ладно…

— Отключаюсь.

Капитан так и не встал с жёсткого стула. Ему не хотелось двигаться, что-то делать, но тут он услышал какие-то звуки, похожие на треск дров в печке. Он поднял глаза и понял, что это Гленда уже начала выполнять последнее желание врача. Мотнув головой Гвин резко встал и почти вылетел из медотсека.

— Гленда, где Вадим?

— У себя в каюте, но я, почему-то не вижу его, похоже он снова отключил камеру наблюдения. Не в первый раз уже.

— Окей, загляну к нему.

Корабль маленький, потому до любой каюты всего несколько шагов, но эту пару метров капитан шёл минуту. Глубоко вдохнув, он приложил руку к детектору и сказал:

— Капитанский доступ.

Дверь легко отошла в сторону, но в каюте почему-то было темно, только слабый свет пробивался со стороны санузла. Когда глаза капитана привыкли к полумрака, он рефлекторно закрыл дверь, но ещё долго перед его глазами стояла картина, оставшаяся в темноте: койка бортинженера, с которой торчат его длинные ноги в корабельных ботинках, а всё остальное затянуто серой пеленой, как будто многочисленными слоями тонкой, полупрозрачной, ткани. Эта же пелена затянула половину каюты. Гвин вспомнил, что нечто подобное видел на Земле: по весне черёмуху иногда затягивает чем-то похожим — у неё не остаётся ни одного листика, только голые ветки, все покрытые такой же вот серебристой паутиной. Мерзкое зрелище. Гвина вырвало прямо в коридоре.

— Я всё видела, капитан, не говорите. Каюта изолирована. Вас нужно проверить. И продезинфицировать коридор. Есть ещё одна диагностическая камера.

— Нет! Даже не предлагай! Я пойду в свою каюту, очищай воздух и помещения. В медотсек не пойду. Проклятая планета! Нет, только к себе в каюту.

— Я приготовила вам набор сывороток, которые вам необходимо ввести в себя.

Капитан ничего не ответил, заперся у себя в каюте, достал контрабандное виски и отпил существенную часть бутылки прямо из горла. Вот моё обезболивающее, антидепрессант, сыворотка, антибиотик и всё остальное.

— Капитан, — раздался голос экзобиолога. — Вы у себя?

— Включить экран, да, Нгами, в каюте, а что?

— Нет, ничего, просто вы просили отчитаться. Что и делаю: муху поймал и убил, но она успела меня укусить в палец. Смотри, Майк, какая маленькая, а как уже вспух палец. Мне, наверное, надо в медотсек. Чон там не занят?

— Не нужно тебе туда. В коридоре дезинфекция.

— Почему?

— Вадим занёс заразу на корабль.

— Ничего серьёзного?

— Ничего, но нужно следовать инструкциям.

— Хорошо, тогда просто посижу тут. У меня и тут есть, чем уколоться. От аллергии уже сделал себе укол. Антибиотики не нужны — откуда тут бактерии, заточенные против человека…

Гвин развалился в своём удобном кресле, иногда глотая виски, совершенно не ощущая вкуса, и слушал Тсонгване, своего экзобилога, который говорил и говорил, не мог остановиться. Очень скоро ему стало не важно, слушает ли его кто-то, ещё через пару минут речь стала нечленораздельная, а ещё через три он умер.

…

Капитан задумчиво сидел в рубке на своём месте, курил свою неизменную трубку, что категорически запрещалось, смотрел на приборы, которые показывали, что до выхода в нормальное пространство осталось две месяца, и размышлял о том, что он расскажет комиссии на Земле.

Он не знал, что в это же самое время на канте толстой подошвы его правого башмака от скафандра развивалось неведомое существо похожее на земной плесневый грибок, готовящееся по прибытии на Землю убить всё человечество и, если удастся, всех животных.

Он не знал, что в это же самое время Гленда подменяла значения и цифры на приборах, подчиняясь заложенной в её базовый код программе безопасности, и корабль шёл не к родной Земле, а по траектории, у которой не было выхода в обычное пространство.

Корабль стремительно летел по складкам пространства, оставляя за собой лишь крошечные кровавые следы на белом снегу.