Лучший из миров

«— Май ай хэв фифти граммс оф коньяк, плиз.

— Может сразу стольничек?

— Наливай!»

Эта сцена из фильма «О чём говорят мужчины» не выходила у Максима из головы. И он соглашался на все сто пятьдесят. Последний раз он это сделал в пустом баре на углу Литейного и какой-то небольшой улочки, то ли Некрасова, то ли Жуковского. Непринципиально. Выпив без закуски, если не считать ломтик лимона, он вышел под питерский дождь.

Погода была идеальна, именно такая, какую любил Максим: дождь, но не ливень, мокро, но не холодно. Правильная куртка с капюшоном, водоустойчивые ботинки и можно шляться от бара к бару, выпивая, но не напиваясь — каждый выход под дождь предательски отрезвлял, но сидеть на одном месте Максим не мог. Потому в эту ночь повторялся уже пятый или шестой цикл выпивки — точный подсчёт никто не вёл.

— Вот это просто так, прихоть природы? — он попытался посмотреть на небо, но вода тут же залила линзы очков. — Или всё же нет…

Максим не мог заснуть и всё бродил по проспектам, улицам и улочкам Петербурга. Казалось бы, всё у него было хорошо, но внутри его мучил вопрос, проблема, решение которой он не видел, не мог представить. Не пытался он найти его и под дождём, нет, он не был столь наивен, просто он не мог выносить сидение в баре или лежание дома в кровати, когда ночь за окном, все порядочные люди спят и лишь к нему не идёт сон. Он бежал, петляя как заяц, бежал, на самом деле, от самого себя. Он знал, что это самое последнее дело, но и, каким-то задним умом или, наоборот, интуицией, понимал, что это действительно последнее, больше ему нечего делать.

Выйдя по Фонтанке, Максим спустился к воде, чтобы хоть немного спрятаться от ветра. Спустился к воде по воде, мокрым камням ступеней, под водой дождя. А вокруг никого, ни единого человека или машины — тоже идеально.

Нева отражала ничего. Мелкий, но густой дождь дробил всю поверхность реки и создавал копию действительности — неповторимая неподражаемость, неотличимая одна от другой. Максим, грея руки в карманах, смотрел на воду и на другой берег, размываемых струями дождя.

В карманы натекло воды, нужно было идти дальше. Максим застегнул карманы и постарался сильнее втянуть руки в рукава тонкой куртки. Вот, мелькнула мысль, вот есть же, что-то неидеальное: руки мёрзнут, потому, что забыл перчатки, в карманы затекает — что дождь идеальный. Или не идеальный? Максимально приближённый к идеалу, насколько это возможно в нашей местности. Нет, надо ещё раз накатить, может, наконец, поможет.

Он развернулся спиной к неповторимой и сейчас никому не нужной Неве и пошёл к Марсовому полю. Здесь тоже никого не было, любителей экстремального ночного отдыха не наблюдалось, полиции — тоже. Последний факт родил активность около вечного огня: два бомжа то ли грелись, то ли что-то грели в самом центре захоронения. Максим подошёл к ним и напугал: шорох дождя по песку дорожек заглушил его шаги, а двое мужчин были слишком увлечены делом и не оглядывались, не боясь полиции по такой погоде. Они жарили те куски еды, что сумели украсть, стянуть или выклянчить за день. Добыча вышла не ахти, потому они вовсю старались максимально экономно её приготовить.

— Ты не из этих? — Начало разговора было боязливым.

— Нет, я не из этих. И не из тех. Сам по себе. Можно руки погреть, замёрзли?

— Эт можно, огонь общий. — Сказал один, осторожно отодвигая шампур с парой кусочков хлеба и половинкой помидора подальше от Максима.

— Эх, выпить у вас, конечно же, нет.

— Откуда… — Вздохнул тот, что постарше.

Определить их возраст можно было бы только после хорошей ванны, причём непременно — «сколько угодно горячей воды», но один выглядел лет на пятьдесят пять, а второй — на сорок. Скорее всего, им было минимум на десяток лет меньше.

— Откуда, — как бы для себя повторил старший, — но тут рядом есть место, где даже ночью продают.

Последнее было сказано с намёком и надеждой. Достаточно прозрачно и в какой-то мере соблазнительно. Потому уже через двадцать минут, когда дождь перешёл в морось, Максим вернулся к вечному огню с пакетом. С первой бутылкой портвейна ушли все сосиски, с большим опытом и профессионализмом пожаренные с сыром и хлебом. Вторую бутылку ушли пить в угол каменного ограждения под самодельный навес, сделанный из каких-то тряпок и верёвок за две минуты.

— Ты чего ночью блуждаешь? — Ещё в середине первой бутылки они твёрдо перешли на «ты», твёрже, чем стояли на ногах к её концу. Бомжам портвейн вылился на голодный желудок, но на Максима он опять не подействовал. — Ночевать негде?

— Не спится. — Вдохнув первый раз всей грудью в их импровизированном убежище, Максим потерял уверенность, что сделал правильно согласившись на него. Про мыло при мытье обязательно не забыть. Чтоб его, министра-администратора.

— Не спится… и мне б не спиться. — Продолжил тот, что помоложе, открывая третью бутылку. Максим на него слегка удивлённо посмотрел. — Не удивляйся, не всегда я был вот таким, раньше, бывало, тоже музыку слушал. И не в дешёвеньком плеере, а хороший музыкальный центр у меня был.

— Ты вроде парень прилично одетый, с деньгами, а сидишь тут с нами и пьешь такое замечательное вино. Почему? — Продолжал любопытствовать старший, передавая по кругу бутылку.

Максим задумался сразу над двумя вещами: стоит ли пить из горла после того, как к нему приложились эти двое, и как ответить на вопрос. К удивлению, смесь вина и горячих сосисок с сыром и хлебом сделали своё дело, в голове стало как-то легче. И пить из бутылки тоже стало легче, брезгливость несколько отступила, куда-то под ёлки. Если всё так идеально, то и бояться заразиться от бомжей не нужно — мелькнула мысль, давшая решение с ответом.

— Не могу заснуть. Как можно заснуть, когда не осталось мечты? Когда больше некуда стремиться?

— Когда больше нет подростковой мечты, что ты будешь делать с жизнью своей. — Младший тут же подобрал цитату к месту.

— Да, примерно так. Представьте, что всё, что вы придумывали, о чём мечтали, стало реальностью. Вы всё ещё можете придумывать, фантазия никуда не делась, она даже стала лучше, сильнее, адаптивнее, но… ничего не интересно. Всё важное, о чём хочется выдумывать, уже тут, только руку протяни. То есть вроде всё хорошо, но…

— Но тянет ночью под дождём выпить с бомжами у вечного огня. — Невесело усмехнулся старший.

— Дождь уже закончился. — Вставил младший.

— Но чего-то не хватает. — Максима понесло, прорвало внутреннюю плотину и ему хотелось выговориться, излить мысли хоть кому-то, сейчас его устроила бы даже старая ива. — Всё, что хочу, есть… может меньше стал хотеть? Понял бренность бытия? Да нет, вроде, хотя… Но вот дождь. Он весь вечер и всю ночь меня преследует. Вы на него посмотрите! Когда хотелось шататься по улицам — лил дождь, именно такой как надо, не больше не меньше. Когда собрался жарить сосиски — он бы мешал, потому осталась одна морось. А сейчас уже всё равно, открываю следующую бутылку. То есть даже о такой мелочи как погода не помечтать. Вот как так?

— У каждого свои проблемы. — Веско заметил старший.

— Да, конечно. Стандартная фраза. Если бы я был на твоём месте — из того разряда. Будете?

— Спрашиваешь! — Младший потянулся к бутылке.

— Но кое-что в этом есть. — Максим даже задумался. Мысли неохотно ворочались в мозгу залитом алкоголем и забитом запахами заношенной одежды и таких же тел. — У каждого свои проблемы… А ведь ты прав!

— Да не кричи ты так, мёртвых разбудишь.

—- Ты прав, — Максим продолжил совсем шёпотом, — прав. Да, я не мечтаю о встрече с девушками, которые будут вешаться мне на шею, о деньгах, сказочным образом падающих с неба, о лёгких победах в войнах над многочисленными врагами, но я же мечтаю, у меня же есть желания, ещё неудовлетворённые желания!

— Эт какие? — Младший был весьма удивлён.

— Я только сейчас понял: я мечтаю о том, чтобы желание выдумывать, фантазировать вернулось. Это важнее миллионов долларов и миллионов самых сексуальных девушек. И это то, чего нет в моём идеальном мире! Как же это реализовать-то?

— Так как, что тут за шапито? — Внезапно раздался суровый голос откуда-то извне уютного пространства под убогим пологом.

Дождь кончился, но начались полицейские. Уже не узнать, услышали ли они возгласы Максима, или увидели укрытие, или опыт привёл их к вечному огню, но как бы то ни было, когда собутыльники выглянули наружу, то увидели тоже троих — полицейский патруль с дубинками в руках. Говоривший постукивал ею по руке.

— Всё ясно. Распитие спиртных напитков, на огне что-нибудь жарили, надеюсь, не утку. Уже этого достаточно.

— Двоих я знаю, — заговорил полицейский, что стоял по правую руку главного, — а с третьим, тем, что приличнее одет, не знаком.

— Ничего, я тебе дам возможность познакомиться.