Тот ли Шоу должен продолжаться?

Откуда в моей очереди на прочтения появились избранные произведения Ирвина Шоу — загадка.

То ли я, после очередного просмотра «My Fair Lady», решил прочитать оригинал Бернарда Шоу, но ошибся и скачал Ирвина. То ли где-то услышал или прочёл про него — где именно совершенно не представляю.

Как бы то ни было, я не жалею о том, что познакомился именно с Ирвином. В моём списке известных евреев российского происхождения (возможно одесского) прибавилось одно имя.

Дело в том, что фамилия Шоу не родная для писателя, его родители, эмигрировавшие из России, сменили фамилию уже после его рождения. При рождении же  в США в 1913 году Ирвина назвали Irwin Gilbert Shamforoff.

Однако, речь не про него самого, а про его роман, который меня с ним познакомил, — «Вечер в Византии», обращу внимание на год издания — 1973. Я ничего не знал про автора, пока не начал читать, но в процессе мне стало интересно. Почему книга так называется, я так и не понял — никакой Византии в романе нет.

«Вечер в Византии» в Википедии назван любовным романом-бестселлером, то есть тем, что я обычно не читаю, просто не интересуюсь. Без Вики я бы и не знал, что Вечер можно отнести к этому жанру. Мне он показался срезом культурной среды своей эпохи, обширным описанием незнакомого мне мира. Дело в том, что основная часть действия происходит в Каннах во время фестиваля. Режиссеры, продюсеры, актёры, их агенты и почитатели, журналисты — вот основные герои книги, где показана их жизни, судьбы, переживания. А также множество мелких черт эпохи, которые мне всегда интересны.

Все еще дрожа, он позволил Крейгу увести себя в аптеку и заказать молочный коктейль.

На контрасте с Ремарком, которого читал до этого, в глаза бросается алкоголь: его тут тоже много пьют, но создаётся впечатление, что автор совершенно в нём не разбирается. Как можно, с точки зрения прозы Ремарка, пить виски без указания его названия? Герои Шоу пьют виски, мартини и шампанское, практически ничего больше не встречается, разве что изредка вино и водка, но понять какие сорта они пьют не говорится. Может быть это объясняется тем, что автор — американец?

Он, прихватив бутылку, отправился в ванную, налил в стакан немного виски и добавил воды из-под крана.

Ещё в глаза бросается характерная черта эпохи — телефонистки, которым нужно было заказывать разговор, напрямую позвонить, особенно в другой город или страну, было невозможно.

Он заказал звонок в Париж, но телефонистка предупредила, что все линии заняты. Он попросил, чтобы она все же попробовала пробиться.

Держа в руках смартфон, мир телефонисток кажется каким-то иным, фантастическим. Сейчас уже сложно представить телефон, который не связывал напрямую двух человек, где нельзя было самостоятельно набрать номер.

И ещё кажется фантастической возможность писать честно и открыто, как это делает Ирвин Шоу. Сейчас тексты настолько зацензурированы, в том числе само-, что откровенные описания человеческого тела можно встретить только в эротике. В современной литературе тема голого тела и секса либо далеко обходится, либо описывается сверхреалистично, часто скатываясь в чернуху. У Шоу не так.

Из бунгало вышла Гейл Маккиннон. С плеча на длинном ремне свисала сумка. Она успела переодеться в белые облегающие джинсы и темно-синюю спортивную рубашку с короткими рукавами, под которой не было бюстгальтера: Крейг заметил, как маленькие круглые груди упруго натягивают хлопчатобумажную ткань. Очки она предпочла снять и в эту минуту казалась одним из морских существ — свежим, чистым и безопасным.

Возможно я мало знаком с современной прозой, но такого чёткого хождения по грани не встречал. Может быть это просто совпадение того что считать гранью. Место, за которое бы сейчас книги бы дали 18+:

Выражение лица Гейл осталось таким же серьезным. Ни тени улыбки. Взгляд почти ощутимо давил на его вздыбленный фаллос, возвышающийся в золотистом утреннем свете, словно неотъемлемая и бесстыдная деталь окружающей обстановки. Гейл медленно протянула руку и оценивающе провела пальцем от самого основания до рубиново-пылающей головки. Крейга немедленно скрутило конвульсией, как от прикосновения к проводу высокого напряжения.

Единственное подобное место, вполне сюжетно оправданное, хотя книгу бы заклеивали и за многое другое.

Заметь, сейчас запускается в производство фильм, который финансируют индейцы апачи. Каким дерьмом нужно заниматься, чтобы получить добро на сценарий от индейцев апачи?

Или вот замечательное описание:

Женщина, маленькая, немодно одетая. Попади она на распродажу в качестве товара, пылилась бы на полках с уцененными вещами.

Женщину сравнивать с уцененным товаром — кто сейчас решится такое опубликовать?

Читая «Вечер в Византии» мне казалось, что я чувствовал не только морской средиземноморский бриз, но и ветер свободы слова.

Не знаю, почему это называется любовным романов, в Вечере столько всего разнопланового, что любовные линии, на мой взгляд, не являются основными, тут не менее важны две практически детективные линии, связанные с журналистикой и продвижением сценария. Мир кино, думаю, с тех пор тоже существенно изменился, правда, некоторые ценности остались до сих пор.

Он не сказал вслух, хотя хорошо знал, что хорошие фильмы не создаются для тех зрителей, которые ходят в кино по субботам. Они снимаются потому, что их нельзя не снимать, потому что они необходимы тем, кто их снимает, совсем как любое произведение искусства.

Хотя и отношения полов тоже описаны глубоко и интересно.

Верный лишь единственной женщине, теперь он вновь обрел способность восхищаться всем прекрасным полом: один из бесчисленных даров, полученных от Констанс.

Мне понравилось это неторопливое погружение в давно забытый мир со всеми его деталями и мелочами, с другими людьми и другими отношениями. Таким мне представляется качественный классический роман.

Он, как северянин, чувствует себя комфортно только в более суровом климате, белые, исполненные языческого духа южные города не для него. Будь он мудрее, навсегда покинул бы пагубные затягивающие соблазны Средиземноморья.