4. Петербургский Кукулькан. «Четвёртый кодекс» Павел Виноградов
Здравствуйте!
Это Константин и очередной выпуск подкаста «Заметки на тисовых полях» — заметки, которые я хотел бы оставлять на полях читаемых книг.
Мне кажется символичным, что четвёртый выпуск подкаста посвящён книге Павла Виноградова под названием «Четвёртый кодекс». Правда этот роман относит к жанрам альтернативной истории и попаданцев, которые я не люблю — за те стереотипы, которыми они полны. Не люблю, а потому практически не читаю и мне сложно сказать насколько Виноградов пишет не так, как принято внутри этих жанров в нашем отечестве.
Однако, кое-что я всё же читал и даже сумел сделать выводы о важных признаках этого жанра — в первую очередь про попаданцев, в том числе про таких, которые творят не только личную альтернативную историю, но и общемировую. Какие же стереотипные черты жанра я могу выделить?
Прежде всего нужно сказать, что одна из важных основ для анализа — это цикл книг Василия Звягинцева «Одиссей покидает Итаку», автор начинал его писать в конце 70-х и продолжал дополнять до самой смерти в 2016, не помню уже сколько книг прочитал, вряд ли до самого конца, но держался и прочитал много. Тут стоит отметить, что у Звягинцева присутствует полный набор, характерный и для попаданцев и для альтернативной истории, — и это не случайно, его называют основателем жанра альтернативной истории в России, — как он мог обойтись без главных признаков жанра, которые и задал. Именно потому я и упоминаю его в самом начале.
Я ещё что-то читал из отечественных произведений этих жанров, но про них даже не хочется говорить.Зато есть один эталон, образец литературы про попаданцев, который нельзя обойти стороной — «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» Марка Твена, наверное первая книга про попаданца, которая в тоже время сильно отличается от большинства того, что представлено у нас на книжном рынке. Если судить по тому, что я читал. Её отличие объясняется целью автора: от не реализовывал на бумаге свои мечты о могуществе, а высмеивал всё подряд.
Но вернёмся к попаданцам. Чем мне не нравятся эти жанры, какими общими особенностями они меня отталкивают? Я бы сказал теми самыми, которые их характеризуют, отличают от всего остального.
Во-первых, сверхспособности попаданца: всё умеет, всё знает или просто супер везёт. Всё вместе или по отдельности — не важно. Супергерой, которому всё удаётся. Спецназовец, который на досуге изучает десяток языков и философию с квантовой физикой, а так же как управлять парусными лодками, ковать оружие из железных метеоритов, управлять государством…
Во-вторых, неправдоподобие того, что человек с лёгкостью вписывается в жить другого мира, где его принимают за своего. Если вы попадёте в прошлое на каких-то сто лет и то вы будете белой вороной, так как вы не знаете словечек, которые тогда говорили, и знаете те словечки, которых не должны знать; не умеете соответствующе одеваться, себя вести, даже говор у вас будет не тот; не говоря уже про незнание людей, которых должен знать любой уважающий себя человек. А теперь представьте, что попадаете на пятьсот лет в прошлое, в другую цивилизацию.
Мне в таких случаях всегда вспоминается небольшой рассказ, не помню ни названия ни автора, где полиция времени поймала незаконных туристов во времени благодаря тому, что они когда садились за стол не подтягивали брюки на коленях.
В-третьих, особенно это касается тех попаданцев, которые создают альтернативную историю — влажные мечты о величии, своём и своего государства. Вдруг оказывается, раз уж речь идёт про отечественные книги, что русские лучше всех, всех побеждают, всех завоёвывают. Родина слонов, победитель всех воин, открыватель всех достижений техники и всего остального, причём по максимуму, ну в меру скромности автора, но у кого из писателей с этим проблемы? Иногда речь идёт уже даже не про народ, а про суперспособности всего человечества — это когда появляется внешний враг, инопланетяне.
Но как минимум это влажные мечты о себе любимом. В итоге герой ест чёрную икру половниками и запивает лучшим вином в компании сногшибательных красавиц, готовых ради него на всё. У каждого автора свои мечты, у Звягинцева это огромная рубленная изба, коттедж с баней и всеми удобствами, едой и напитками на любой вкус. И с женщинами. Конечно, на берегу среди сосен. Как поётся в песне — «я надену всё лучшее сразу». То есть автор просто напросто рассказывает о своём уровне развития и о том, какие у него потребности на этом его уровне.
Если же мечты касаются не только личного, то он попадает в тело какого-нибудь генерала, правителя и исправляет, чтобы история повернулась как ему хочется — пусть это так же неправдоподобно как и икра половниками. Исправляет историю с лёгкостью, достаточно лишь пожелать, приказать.
Кстати, тут можно выделить четвёртый пункт, возможно самый мною не любимый. Это использование спецслужб и почти всегда при этом — конспирология, теории заговора, вот это вот всё. Вездесущие спецслужбы, которые везде и всё могут, всё знают, на них всё держится. А отсюда и конспирология, как вражеская, вредная для главного героя, так и своя, та, которую раскручивает герой — или она его. И это мало правдоподобно. Тут мне вспоминается «Евангелие от Афрания» за авторством Кирилла Еськова — пример развитой конспирологии и полной опоры на спецслужбы. У него, кстати, есть и классическая альтернативная история — «Америkа (reload game)», где Калифорния русская. Чувствуете влажность мечты? Хотя это не самый плохой пример в этом жанре.
Примерно такой список я ожидаю увидеть, когда я вижу книгу про попаданца. И тут стоит отметить, что даже у Марка Твена многое из этого есть, ну кроме влажной мечты, но оно нивелируется юмором. Да, герой вписывается в общество, но автор и не стремится быть правдоподобным, в отличии от. Да, герой кучу всего делает — тоже неправдоподобно, но и тут реалистичность не требуется, требуется, чтобы девушка в Камелоте по телефону сказала «Алло, центральная!» Так что, говоря словами классика: «Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица… Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!» И Виноградов улыбается, это видно между строк.
Этот долгий экскурс я делал, чтобы объяснить, что я знаю про жанр «Четвёртого кодекса» и как отношусь к нему. Разложил очередной фон, культурный бэкграунд. Однако, пора бы уже поговорить про саму книгу Павла Виноградова.
И вот тут появляются трудности. Книга не полностью соответствует заявленным жанрам, или вообще находится вне их. Нет, конечно, в ней есть все основные перечисленные характеристики, без них не было бы попаданца, он бы ничего не смог бы сделать, но в тоже время она многим выделяется из этого сюжетно простого жанра. Да, тут главный герой и учёный, и военный, и успешный правитель, и талантливый родитель, и великий путешественник, и аскет каких не видел свет, но… всё это не то чтобы в меру, но не режет глаз, достаточно, чтобы нести на своих плечах сюжетную линию. Да, в книге есть вездесущая, всюду проникающая борьба спецслужб разных стран, но она во многом оправдана. Удивительнее, что в книге есть борьба, скажем так, религиозных спецслужб: православие при поддержке сибирских шаманов против толтеков, видящих магов — те самые Кастанеда, дон Хуан и прочие с ними. Конспирология, конечно, тоже развита прилично, но детали совсем не характерные жанру её существенно подавляют. Присутствие некоторой доли юмора и философии в этой сфере смягчают эффект от конспирологии и заговоров спецслужб.
Достаточно сказать, что главный герой, в своей первой ипостаси, первой жизни, скажем так, не военный, не шпион, даже не механик с автозавода, не офисный планктон, а учёный, что уже весьма необычно и привлекательно. Причём очень конкретный учёный — персонаж списан с Юрия Кнорозова. Списан и основательно дополнен, что на мой взгляд важно, но об этом чуть дальше.
Тут слегка отвлекусь и замечу, что эта деталь мне сильно симпатична — роман становится питерским. И петербургский учёный — не единственная деталь, связанная с городом, которая делает роман милым моему сердцу. Уже не один раз говорил, что люблю, когда в книгах и фильмах вижу родной город или что-то с ним связанное. Так у Виноградова есть довольно важный персонаж — священник отец Фёдор Копенкин. Практически уверен, что у него есть прообраз — отец Кирилл Копейкин, настоятель храмов Святых Апостолов Петра и Павла и Святой Мученицы Татьяны при Санкт-Петербургском государственном университете. Вообще университет не один раз мелькает на страницах книги.
Героям Виноградова часто везёт, и они обладают различными сверхвозможностями, которые иногда появляются и по ходу дела. О подобных сюжетных проблемах я подробно писал, говоря про книги Карлоса Кастанеды. И я его тут не зря вспомнил, так как он сам лично, вместе со своими персонажами, доном Хуаном и доном Хенарой, появляется на страницах «Четвёртого кодекса». Причём последний рассказывает про нагваль не под своим именем, а как Хеэнароо в теле рептилойда, и вообще на Марсе. Марсианская линия требует отдельного разговора, сейчас же отвлечёмся на ещё одну общую тему, которая у меня появилась в голове после прочтения двух таких разных книг, как «Анафем», про который был в прошлый выпуск, и «Четвёртый кодекс».
У Хулио Кортасара в романе «Игра в классики» есть интересный спор по поводу того, какими должны быть картины: для их понимания нужно иметь культурный бэкграунд или они должны быть рассчитаны на наивного зрителя, воздействовать напрямую, без необходимости использовать какие-то знания. Конечно, этот спор придуман не Кортасаром, он давно и широко ведётся и у каждого творца свой ответ.
Не могу сказать, что я однозначный сторонник какой-либо стороны в этом споре, но мне однозначно нравится, когда есть отсылки к реальным местам, людям и событиям. Как вы уже знаете, в том числе из прошлого выпуска подкаста, к которому я ещё не раз буду сегодня возвращаться, я люблю этот самый культурный бэкграунд, сам его активно использую.
Так вот. «Четвёртый кодекс» однозначно относится к разряду тех текстов, которые требовательны к читателю. Чтобы понять многие тонкости романа нужно, прежде всего, знать кто такой Юрий Кнорозов, чем он занимался и увлекался, где и с кем работал.
Мелкая деталь: в романе говорится, что главный герой, которой как раз и списан с Кнорозова, работал вместе с каким-то Львом, который и подсказал ему важную деталь головоломки. Человек без бэкграунда может пропустить этот момент, но это интересная деталь, так как Кнорозов действительно работал с сыном двух поэтов Львом… Гумилёвым, который, правда, ничего ему, вроде как, не подсказывал, но общались много. Есть даже симпатичная и правдивая легенда, что Ахматова подарила Кнорозову зимнюю шапку.
И подобных требований к знанию читателя весьма много. Особенно они важны, если вы не хотите запутаться в том, какой из описываемых миров ближе к нашему и чем отличается. Для этого нужно знать и отечественную историю, и историю Европы (Винланд можно загуглить), и историю Мезоамерики. Слышать про лазерные мечи джедаев и Лао-цзы…
Есть и чисто литературные отсылки, как прямые, полноценные, вроде использование Кастанеды, его терминов и понятий, — многое выпадет из понимания, если не знать первоисточник, так и скрытые, маленькие — про негорящие рукописи, например, или про то в каком стиле писал Хармса, или про прирученного лиса менее существенные для сюжетного понимания.
Так что если «Анафем» Нила Стивенсона требует серьёзного научно-философского бэкграунда, то тут нужны гуманитарные знания. Хотя, если вы не требовательный читатель, часть из них можно и опустить, но далеко не всё — в любом случае без них красота текста поблекнет.
Кстати, я не зря тут упомянул «Анафем». Есть ещё одно сходство у этих романов, один общий приём: автор вымышленного мира вводит туда кусочек реального. Так Виноградов заставляет главного героя, Евгения Кромлеха, написать роман про Юрия Кнорозова и описать в нём реальные события, кардинально отличающиеся от того мира, где живёт Кромлех.
Я мало читаю современной литературы, это сейчас так модно или мне просто повезло, что подряд попали два таких романа? Если знаете, пишите ответ в комментариях в Телеграме или на YouTube.
Мне кажется, перечислено уже довольно много как отрицательных, так и положительных черт романа «Чётвёртый кодекс», но я не могу удержаться и не поговорить про марсианскую цивилизацию, встречающуюся в книге. Она совершенно не реалистична: ладно, что биосфера ушла под землю и сохранилось много жидкой воды, ладно, но откуда рептилойды (видимо те самые, которых очень любят конспирологи) получали энергию для поддержания экосистемы? И даже ладно энергию — откуда у них кислород? А рептилойды знай себе живут, размножаются и даже воюют между собой.
Но это мелкая придирка биолога, интереснее, что читая про этих загадочных марсиан у меня постоянно в голове проявлялся Хайнлайн с его «Чужак в чужой стране», где тоже есть таинственная марсианская цивилизация. Нельзя сказать, что они особенно похожи, разве что одним — длительностью существования, неторопливым философствованием. И ещё кое-чем: марсиане умеют «развоплощаться», переходить в иную форму существования, бестелесную, которая связана с земными богами. Что тоже отдалённо напоминает Хайнлайна. Марсианскую линию в «Чётвертом кодексе» несколько портит, на мой взгляд излишняя акцентирование на конспирологических идеях о том, что видно на поверхности Марса. Так в книге идёт речь про каналы на Марсе, что не актуально уже полвека доказано, что это были оптические иллюзии, ничего похожего там нет. Как нет и никаких развалин строений и прочих следов жизни, хотя любители рептилойдов всех сортов постоянно что-то находят на марсианских фотографиях — находят то, чего там нет.
Как вы могли заметить, у меня довольно много различных претензий к книге Павла Виноградова «Четвёртый кодекс» (хотя, а к какой у меня их нет?), однако они преимущественно мелкие. А вот достоинства значительные. В том числе крайне нехарактерный для этих жанров ход — главный герой занимается рефлексией своих путешествий по мирам и временам. Результат этой рефлексии — отдельный разговор с большим количеством спойлеров, это не для подкаста, но уже то, что герой задумывается о том правильно ли он поступает, сомневается — уже качественное отличие от того, что мне известно про жанр попаданцев.
У вас в течении всего выпуска мог зреть вопрос: если я не люблю жанры про попаданцев и альтернативную историю, то зачем я взялся за эту книгу? Во-первых, потому что мне книгу порекомендовали. И в целом рекомендация себя оправдала. Во-вторых, у меня есть редкая возможность задать сакральные вопросы самому авторы — это те самые вопросы, которые часто задают, но кому угодно, кроме автора. Что курил автор? Что хотел сказать автор? О чём книга?
Да, эти вопросы банальные и общие, ответы на которые не слишком интересны для обычного читателя, но мне интересно узнать, как вообще автор может на это ответить — и может ли ответить вообще?
Потому рад представить в подкасте «Заметки на тисовых полях» заметки не читателя, а автора — Павла Виноградова, который любезно согласился ответить на несколько моих глупых вопросов про свою книгу.