Глава 10
Метаморфоз Странника и Дианы решено было провести одновременно. Или одновременно. Для спокойного окукливания необходимо надёжное, защищённое место, где люди не станут ковырять палкой, из любопытства выяснять, что это за нелепое нечто.
Яхта зашла в Мурманск за грузами, которые там уже ждали, и, под мокрым снегом, отправилась в Белое море, где и затерялась между островами, чтобы за длинную полярную зиму превратиться в бабочку. В бабочку, в отличии от настоящей, содержащую в себе паразитического наездника, ставшего симбиотическим, полезным для бабочки. Внутренний наездник.
Первыми пропали мачта, солнечные батареи, всё, что хоть сколько-нибудь торчало из корпуса, затем гусеница начала окукливаться и первый серьёзный снег уже оседал на металлическую крышу, герметично соединившуюся с днищем судна. Внутренняя перестройка коснулась всего, кроме каюты, где стояло кресло со Странником.
Повелитель искина отдал себя ему в руки, погрузился в виртуальный мир, занялся восхитительными проблемами профессиональных, научных языков, определений и соответствия слов действительной реальности. Пока он нитками слов пытался связать фотоны, атомы и животных, его тело так же начало окукливаться: Диана подвела анестезию, отключила тело, заставив мозг забыть о привязке к телу; затем вокруг кресла стали вырастать закруглённые металлические листы, холодный металл окружал живое тело, заключал в капсулу, которая, в свою очередь, стала наполняться проводами, трубками, жидкостями. Нет, тело не растворилось, но границы его стали ещё более эфемерными, относительными, клетки изымались, модифицировались, размножались и возвращались обратно — тело не прекращало своего существования, идентичность не нарушалась, но обновление шло кратно быстрее, чем в обычном теле человека. Диана почистила сердце, почки, печень — органы, которые быстрее всего изнашиваются, — исправила генетические ошибки и мелкие недостатки, выправила морфологические нарушения вроде не точно сросшихся костей или опасно искривлённых артерий.
Вокруг куколки скрипел лёд, бесились ветра, насыпая барханы снега, свирепствовали морозы, но внутри оболочки из неизвестных остальному человечеству сплавов продолжали сохраняться тепло и жизнь, поддерживалась интернет связь со всем остальным миром. Просто рай для интроверта. Или преддверие рая, так как сам рай — это космический корабль, вышедший весной из куколки в ещё не растаявших льдах.
Космический корабль на одного человека, не предполагавший возможности принимать гостей, имеющий дверь только для того, чтобы Странник, если захочется, мог выйти из корабля — других причин открывать внутренний мир не имелось, Диана производила всё необходимое, а если что-то требовалось, то она умела впитать через свои покровы, не открывая мягкого содержимого.
Странник придумывал, как можно улучшить Диану, возился со сложными формулами и экспериментами, а она омолаживала его тело.
Настал долгожданный момент, спящий телом проснулся. Спящий должен проснуться. Он оказался гол, так как Диана сняла всю одежду, зато красив. Ему даже самому понравилось, что получилось. И что получилось с кораблём — тоже.
Яхта со всеми удобствами превратилась в замкнутое пространство из рубки и чуть меньшей по размеру каюты. Правда, это разделение жизненного пространства Странник иногда нарушал, прося Диану убрать переборку. Действительно, какая разница сколько комнат, если он тут один, и большую часть времени проводит либо во сне, либо в виртуальности.
Иногда Странник выходил. Летал он скрытно, под водой или тёмными безлунными ночами, преимущественно по безлюдным местам. Несмотря на эти ухищрения, всё равно Диана периодически встречала в сети упоминания о новом типе НЛО. Где только не бывал корабль. Странник любил выходить там, где сосны на морском берегу, причём неважно, какие именно сосны и какое море. Он любил суровый минимализм и строгость северных морей с соснами, растущими на голых камнях или подстилкой из белёсого ягеля; не морское спокойствие Балтийского моря, почти без солоноватого запаха, и могучие сосны на песчаном берегу; и растительное богатство Средиземного моря с разнообразными хвойными, которые с закрытыми глазами можно назвать соснами. Везде он побывал.
Конечно, Странник не обошёл вниманием горы. Ему никогда не хотелось покорить Эверест или Эльбрус, карабкаться на отвесные снежники, задыхаться от нехватки кислорода, но походить по вершинам, посмотреть на красоту, открывающуюся с немыслимых высот — почему бы и нет. Или пожить недельку на глухих, недоступных людям склонах, куда даже козы не добираются. Тишина, покой, красота и умиротворение.
Долго сидеть на месте он не мог, потому из гор отправлялся к океану, на маленькие островки в безбрежных водах, где тоже не часто встречаются люди, а красоты, пусть и иной, не меньше. Тогда он и познакомился с островом Ниуэ, затерянным в глубинах Тихого океана.
Между этими выходами из своего мирка, Странник с головой, или головой, уходил в разработки, в доведение Дианы до возможного технологического максимума. Минимизация и оптимизация — любимые занятия, два бесконечных дела, где шлифовать можно бесконечно. Открытие новых материалов, новых устройств — всего нового привело к тому, что ни в одном человеческом языке не нашлось бы слов, чтобы описать или назвать их. Странник общался с Дианой не только вербально, но и образно, ему не нужны были нелепые слова, слабо передающие смысл, чтобы указать на то или иное. Зачем слова, если есть такие информационно насыщенные образы, которые искин понимает в доли секунды.
Из рубки не заметно, но если слиться с Дианой, то легко наблюдать, как её внутренности постоянно перестраиваются, кажется, что нет ничего постоянного. Пластичность тела Дианы — вот что его волновало, её способность приспосабливаться, адаптироваться и самосовершенствоваться — и, до сих пор, их уровень его устраивал. Диана менялась телом и становилась всё прекраснее, а он, при этом процессе, познавал всё новые грани своего ума и его возможностей. Он поражался, удивлялся и восторгался тем, как легко он может оперировать системами образов или строить в уме сложные умозаключения, соединять данные из разных областей в единую структуру.
Странник превосходно проводил время, но новые места подходили к концу, а интересные направления науки исчерпывались, остались только длительные и скучные эксперименты, которые он переложил на плечи Дианы. Что же делать дальше? Тут он осознал, что может положиться на своего искина во всём, кроме одного. У Дианы нет чувств, эмоций, а потому — стремлений. Если ей поручить, то она всё сделает, но она не хочет ничего сама. Выбор будущего — вот за что ответственность приходится брать Страннику на себя. Решать, что же он хочет. Его собственные желания — загадка, как для него, так и для Дианы, приходится с этим разбираться самостоятельно. Думать об этом не привычно, раньше желания как-то сами появлялись, без необходимости думать об этих довольно банальных, скучных материях.
Он решил обратиться к той научной области, которая раньше его не интересовала, которая практически никогда не попадала в его мысли. Он обратился к человеку, социальному животному. Странник подумал о людях.
И разочаровался.
Если раньше он задумывался о людях, то это было что-то побочное. Создавая институт теоретической биологии, он приглашал людей работать, но целью были не люди и их деятельность, а чистая наука и банальная техника для создания Дианы, улучшения себя. Он не думал о других, они были лишь инструментом. Потому он даже не задумался о том, чтобы скучать или раскаиваться в том, что уйдя из института, оставил там девушку, с которой жил в коттедже. Просто инструмент, полезный, приятный, но не более чем инструмент, который легко заменить на новый.
Сейчас же он взглянул на людей несколько иначе, как на объект исследования, как на биологический вид и как на отдельных индивидов. И разочаровался. Надо же так всё портить, поганить, тратить впустую.
Диана взяла под контроль биржи, но люди нашли десяток новых способов терять время и деньги. Люди не учились на собственных ошибках, не хотели меняться и развиваться. В любом полезном открытии они находили худшее, и именно это качество использовали, раскручивали на полную катушку. Человечество гордились, что оно вышло из звериного мира, что оно выше и лучше животных — даже сравнивать не нужно, но вело себя хуже приличных животных.
Разочарование и обида.
— Диана, почему люди такие? Как сделать так, чтобы они начали учиться, перестали разрушать мир, в котором они живут?
— Может быть, научить их этому?
— Они не хотят учиться. Частично это я наблюдал даже в институте, где, казалось бы, самая подходящая атмосфера, среда для развития и роста, но они идут только на каком-то базовом уровне, не касаясь личностей. Они узнают много нового, в том числе про людей, но считают, что это не про них, не прикладывают новые знания к себе. Максимум — к своему телу, вот его они хотят изменить, улучшить, но, почему-то, это новаторство, улучшайзинг не распространяется на мышление. Печаль.
— Покажи им пример, заставь меняться.
— Силой, что ли, заставлять? Привести человечеству к упадку, где придётся меняться просто для того, чтобы выжить? Не хочу так поступать. И давать им в руки новые технологии тоже не хочу, они ещё к ним не готовы — в истории много примеров того, что случается, когда в неподготовленные руки попадает что-то новое — новое зачастую становится оружием, пусть даже непрямого действия. Нет, я не буду с ними делиться, пусть живут сами по себе, может быть что-то и получится. Нам с тобой, Диана, остаётся только наблюдать.
Разочарование в людях, однако, не означает разочарования в науках о людях, если не учитывать того, что эти науки делаются людьми, которые вносят своё субъективное представление о людях и их роли в мире туда, где не место субъективному. Потому Странник взялся разрабатывать самые гуманитарные области практически с нуля, хотя это не значит, что никакой базы не было — он её брал из менее гуманитарных областей, где самомнение человека не так вредит чистой науке. Методы везде более или менее общие, нужно только слегка приспособить их под объект исследования. Правда мало кто согласится признавать человека объектом…
Между научными делами Диана продолжала совершать круизы в самые красивые места на Земле, где Странник иногда изображал туриста или бизнесмена, который приехал по каким-то своим загадочным делам, в меру секретным, чтобы не рассказывать деталей, но и не скрывать того, что они есть. Лучшие пляжи с лучшими горячими девушками и холодными коктейлями — но без ночных шумных вечеринок — притягивали своей совершенно иной, в чём-то непонятной, жизнью и, конечно же, морем, где Странник мог плавать часами, не боясь утонуть или наткнуться на опасную медузу или ещё кого-нибудь, так как Диана спокойно лежала на дне и следила за ним щупальцами датчиков и локаторов.
Ниагара и Анхель тоже не прошли мимо, как и многие города, где сохранилась старинная застройка. Странник приезжал на многие раскопки, где немного работал сам, но чаще только спонсировал археологические изыскания. Не перечислить всего, куда он совал свой нос, где прикладывал свои руки и куда ступала его нога.
В процессе этих перемещений, знакомств, мелких открытий и различных наслаждений Странник начал осознавать, что это всё лишнее, избыточное. Он нашёл, что его тянет старая привычка, привязывающая к обычному быту, к тому, как живут обычные, относительно обычные, люди. Психологическая привязка к земле, воде, воздуху, к привычным красотам и типичному времяпрепровождению. Именно потому он иногда ночевал в палатке на берегу озера или реки, хотя, на самом деле, в глубине, предпочитал удобства Диана, откуда он точно так же мог выйти утром на улицу, чтобы вдохнуть чистый, но не более чистый, чем в Диане, воздух, окунуться в водоёме — хотя в ванне в каюте комфортнее, удобнее, можно сделать любую воду, даже повторяющую по составу Мёртвое море.
Осознание пришло как-то само, и он понял, что в нём не было того, что он хотел от других людей — нет той самой работы над собой, над психической, умственной составляющей себя. Диана улучшила ему тело, но не изменила разум. Возможно, разум несколько изменился из-за модернизации тела, из-за постоянного прямого контакта с Дианой, но эти изменения были неосознанные, стихийные. Не те, которыми можно гордиться.
Пора менять положение дел, решил Странник. Прежде всего, убрать эту психологическую привязку, культурные привычки, которые удерживают его на Земле. Не то, чтобы он не улетал с Земли, нет, он уже побывал на Луне, на обеих её сторонах, сгонял к мёртвому Марсу, осторожно заглянул в атмосферу Венеры, но каждый раз это были вылазки, как походы выходного дня, где начало и конец всегда дома — на Земле. Дело тут не в каких-то реальных ограничениях, Диана развилась до того возраста, когда становятся полностью самостоятельными и дома удерживает только привычка и любовь к родителям. Странника удерживала именно вот эта любовь к родному дому, который, если задуматься, не был ему родным любимым домом — и вообще не было этой любви, лишь привычка, создаваемая культурной необходимостью иметь родину, дом, семью, необходимостью всё это любить, ценить и заботиться.
Если задуматься, то ничего не удерживало Странника на Земле, он отлично себя чувствовал в надёжной скорлупе Дианы хоть под водой, хоть под землёй, хоть в открытом космосе. Он ещё не решился спуститься в глубины Юпитера, но была уверенность, что и там ничего плохого с ним не случится. Земная магма не смогла нарушить красоту Дианы. Проанализировав свои ощущение, он понял, что после разочарования в людях ему точно ничего не нужно на Земле.
— Диана, слушай. Давай улетим отсюда. — Когда Странник думал о чём-то своём, он любил общаться голосом.
— Куда?
— Никуда, просто улетим. Не куда, а откуда. Просто вылетим с планеты в направлении, где меньше всего звёзд и будем лететь, пока не надоест. Или пока не найдём что-то интересное.
— А чем ты будешь заниматься?
— Помнишь, ещё один глупый словесный оборот, мы делали небольшую программу для ментальной игры в шахматы и другие логические игры. Её можно приспособить для игры разумов. Как в каких-нибудь фантастических фильмах и книгах о волшебниках, где сражаются не с помощью огненных шаров, а психическими силами. Это можно переложить на реальность: борьба силы воли, хитрости и умения концентрировать внимание.
— А с кем ты будешь воевать?
— Это же легко! Ты сделаешь слепок моего создания, сделаешь мой виртуальный мозг. Буду воевать с самим собой — это самый сложный бой. Буду развивать пластичность и стойкость ума. Диана, стартуем, улетаем с Земли в пустоту, в нигде, туда, где нет людей!