Глава 8

Подстриженные волосы произвели впечатление, но не достаточное, чтобы убедить. Тогда я перешёл ко второму пункту.

— У девочки была стоматологическая карта, почему не провели сравнение?

Мой вопрос поставил в тупик полковника Владимирова.

— Вы вообще о чём?

— Вот, посмотрите дело. Девочка пропала, её нашли через год. Есть медкарта, указано, что ей поставили две пломбы. Почему в отчёте патологоанатома нет ни слова про зубы?

— Опять вы с этим! Никак не успокоитесь! Зачем ковырять тело, оно и так держалось на соплях. Родственники не хотели беспокоить девочку.

— Беспокоить? Она уже год как умерла.

— Её тело, её душу! Да и зачем? Её одежда, ещё вещи, её документы, телефон, всё на месте. Родители опознали.

— Опознали? Вы же знаете как выглядит тело, которое год пролежало, пусть и в бескислородной среде.

— По вещам! Тело им, конечно, не показали.

— Вещи, думаю, тоже не показали. Представляю, как это выглядело: им стали зачитывать список найденного, не дошли и до половины, как мать расплакалась, а отец подтвердил, что это одежда дочери, не нужно продолжать, жене совсем плохо станет, дайте воды.

— Что вы от меня хотите?!?

— Посмотрите! Родители заявили, что ребёнок пропал в высоких коричневых ботинках, — эти слова уже вязли у меня на зубах, но я не собирался раскрывать все Ботинки. — Вот фотографии из соцсетей, подтверждающие, что девочка носила эти коричневые ботинки не снимая в течении минимум года до смерти. А вот опись: черные туфли! Нет ни одной её фотографии в этих туфлях! Откуда они взялись?

— Вы хотите сказать, что мы похоронили не того человека? — Кажется в глазах полковника мелькнул отсвет той ответственности, которая висела на нём как на начальнике полиции.

— Я хочу сказать, что нужно сделать эксгумацию, зубы должны были сохраниться, и сравнить с медкартой. Если будет совпадение, я напишу заявление по собственному желанию, вы меня больше не увидите, больше обо мне никогда не услышите.

Не стал тянуть и пошёл с козырей. Играть так играть, другого выхода у меня не было. Провинциальный консерватизм можно разбить только сильнейшим ударом, ценой собственной крови и жизни. И я готов на это пойти. Ради единственной появившейся в моей жизни цели жизни.

— Я хочу сказать, что у вас в городе пропадают дети, весьма возможно, им помогают. Представляете какая поднимется шумиха, если узнают, что у вас много лет действует педофил, а его никто не искал — потому, что допускали халатности при описании тел? Думаете, вы сможете усидеть на своём месте?

— Думаете, серийник?

— Не знаю, но я бы вам посоветовал не только провести эксгумацию, но и держать подробности дела в секрете, чтобы они не дошли до убийцы, если он действительно есть.

— Только одно тело, той девочки, у которой должны быть пломбы.

Обсуждение тут.